Тихий американец

Я вернулся домой. На лестничной площадке привычно щебетали старухи, чей язык был для меня непостижим, как птичье пение. Фуонг дома не оказалось, только записка о том, что она у сестры. Я лег на кровать – я все еще быстро уставал – и уснул. Проснувшись, увидел, что светящиеся стрелки будильника показывают второй час ночи, и повернул голову, уверенный, что Фуонг спит рядом со мной. Но подушка не была даже примята. Видимо, днем она поменяла белье – оно еще хранило свежесть стирки. Я встал и открыл ящик, где Фуонг держала свои шарфы: он был пуст. Я подошел к книжной полке – иллюстрированная «Жизнь королевской семьи» тоже пропала. Фуонг забрала все свое приданое.

В момент шока боли почти не испытываешь; она накатила часа в три ночи, когда я принялся планировать свою дальнейшую жизнь и проводить инвентаризацию воспоминаний, подлежавших стиранию. Хуже всего счастливые воспоминания; я налег на несчастливые. Опыт у меня был, через это я уже проходил и теперь знал, что способен сделать все необходимое. Только стал гораздо старше и чувствовал, что энергии на восстановление осталось меньше.

III

Я пришел в американское представительство и спросил Пайла. При входе заполнил бланк и отдал его военному полицейскому.

– Вы не указали цели посещения, – сказал он.

– Он поймет, – ответил я.

– Вам назначено?

– Можете считать и так.

– Вам это может казаться глупым, но нам приходится соблюдать осторожность. Мало ли кто здесь шатается.

– Да, я наслышан.

Он перебросил жвачку во рту справа налево и вошел в лифт. Я остался ждать. Я понятия не имел, что скажу Пайлу. Таких сцен мне еще не приходилось разыгрывать. Полицейский вернулся и ворчливо произнес:

– Можете подниматься. Комната 12 А, второй этаж.

Пайла в комнате не оказалось. За столом сидел Джо, экономический атташе; никак не вспомню его фамилию. Из-за столика машинистки на меня глазела сестра Фуонг. Уж не торжество ли читалось в ее жадных карих глазах?

– Входите, входите, Том! – воскликнул Джо. – Рад вас видеть. Как нога? Вы редкий гость у нас. Вот стул, садитесь. Как, по-вашему мнению, развивается новое наступление? Вчера вечером я встретил в «Континентале» Грэнджера. Он опять собрался на Север. До чего же цепкий! Где новости, там Грэнджер. Сигарету? Угощайтесь. Вы знакомы с мисс Хей? У меня плохая память на все эти имена, сложная материя в мои годы. Я обращаюсь к ней: «Эй, вы!» – она довольна. Долой ханжеский колониализм! Ну, о чем болтают в городе, Том? Ваш брат всегда держит ухо востро. Какая жалость, что вы повредили ногу! Олден мне рассказывал…

– Где Пайл?

– О, этим утром Олдена нет на работе. Наверное, он дома. Много работает на дому.

– Знаю я, чем он занимается там.

– Тоже цепкий паренек… Не понял, что вы сказали?

– Что я отчасти знаю, чем он дома занимается.

– Я что-то не улавливаю, Том. Медлительный Джо – это про меня. Всегда таким был и останусь.

– Он спит с моей девушкой, сестрой вашей машинистки.

– О чем вы?

– Спросите ее. Это она устроила. Пайл увел у меня девушку.

– Послушайте, Фаулер, я думал, вы явились по делу. Только сцен нам здесь не хватало!

– Я пришел к Пайлу. Думаю, он прячется.

– Вы последний, кому стоило бы так говорить после того, что Олден для вас сделал.

– Да, конечно, он же меня спас! Только я его об этом не просил.

– Спас, подвергая опасности себя. Этот парень настоящий смельчак.

– Плевать я хотел на его смелость! Тут речь идет кое о чем другом, что он себе отрастил.

– Нет уж, Фаулер, от подобных намеков вам лучше воздержаться, в комнате леди.

– Мы с этой леди отлично знакомы. У нее не получилось нажиться на мне, так она взялась за Пайла. Я знаю, что веду себя непозволительно, но не собираюсь молчать. Это ситуация, в которой приходится вести себя именно так.

– У нас много работы. Мы готовим отчет по производству каучука…

– Не волнуйтесь, я ухожу. Если Пайл позвонит, скажите ему, что я заходил. Он может из вежливости явиться с ответным визитом. – Я повернулся к сестре Фуонг: – Надеюсь, соглашение засвидетельствовано государственным нотариусом, американским консулом и церковью «Христианская наука».

Я вышел в коридор. На двери напротив была надпись: «Для мужчин». Я зашел, запер дверь, сел, уперся лбом в холодный кафель и заплакал. Никогда прежде я не плакал. У них даже в туалете был кондиционер, и его прохлада высушила мне слезы, как сушит слюну у вас во рту и семя в ваших чреслах.

IV

Передав текущие дела Домингесу, я удрал на Север. У меня были друзья в Хайфоне, в эскадрилье «Гасконь», и я часами сидел в баре аэропорта или играл в шары на гравийной дорожке. Официально я находился на фронте. Цепкостью я мог бы потягаться с Грэнджером, хотя пользы своей газете приносил не больше, чем экскурсией в Фат-Дьем. Но когда пишешь о войне, порой приходится рисковать, чтобы не лишиться уважения к себе.