Тихий человек

– Не притянуто. Серийные убийцы с отлаженной схемой действий запредельно долго выбирают жертв. От них зависит, насколько качественно реализуются фантазии убийцы. Жертва – в центре всего. Процесс выбора – не каприз, поэтому-то у меня были проблемы с этим делом с самого начала. Я не мог найти логику в выборе жертв. Между Изабеллой, Алисией и Лианой не было никакого физического сходства. У них разные возрастные группы, две – белые, одна – азиатка. Если бы речь шла о спонтанных убийствах, тогда отсутствие логики может иметь место, но здесь речь о тщательно спланированных действиях.

– Уинтер прав, – вставила Андертон. – Мы наконец-то нашли связь между ними.

– Хорошо, но как же тогда сын Майры Хупер? Ему-то не тридцать лет. И он не женат на жертве.

– Последнее убийство – аномалия, – заявил Уинтер. – И нам стоит благодарить за нее богов, которые смотрят на нас с небес. Мы очень сильно продвинулись со вчерашнего дня. Если мы сможем ответить на вопросы, которые вызывает последнее убийство, то эта дорога приведет нас прямо к двери его дома.

– Вы гарантируете?

– Да.

– Хорошо, допустим, вы правы. Как это нам поможет?

– Это помогает проникнуть в ход мыслей убийцы. При чем здесь мужья? Они убивают жен. Возникает вопрос: почему убийца хочет смерти своей жены?

– Возможно, она ему изменила, – предположила Андертон. – Или просто ей надоело, и она ушла от него. Быть замужем за серийным убийцей – не рецепт долгой и счастливой жизни.

– Вы удивитесь. Мои родители были женаты тринадцать лет и развелись только после ареста отца. Можете мне не верить, но до этого момента у нас было множество счастливых дней. Моя мама не была глупой, она многое делала для того, чтобы их брак был счастливым. В этом смысле она ничем не отличалась от многих других жен. При этом я согласен, что что-то должно быть не то с браком убийцы.

– Могли проблемы в браке спровоцировать первое убийство?

– Я думаю, что так оно и было. Как вы считаете, бывают ситуации, в которых врать лучше, чем сказать правду? – спросил Уинтер у Фримена.

– Не понял.

– Это же простой вопрос. Допустима ли ложь?

– Вы всерьез рассчитываете, что я признаю, что допустима?

– Хорошо, я перефразирую. Как вы считаете, допустима ли ложь, которая принесет больше пользы, чем вреда?

Фримен посмотрел по сторонам, словно искал скрытые камеры, и ничего не сказал.

Уинтер похлопал себя по футболке с Заппой.

– Успокойтесь, на мне ничего нет.

– Если вам есть что сказать, то просто скажите. Можно без вот этого театра.

Уинтер убрал фотографию Собека с бородой. На столе осталось восемь лиц. Все с черными волосами и карими глазами. Всем около тридцати пяти. Все бритые.

– У вас есть портретист?

– Я же попросил без спектаклей.

– Я без спектаклей. Это совершенно рациональный вопрос.

– Нет, у нас портретисты не работают. Теперь вместо них компьютерные программы составляют фотороботы.

– У кого это получается лучше всех?

– У Женевы Тарантини, – ответила Андертон.

Фримен бросил на нее многозначительный взгляд.

– Я бы предложил Тарантини.

– Раз вы оба совпали во мнении, пусть это будет Тарантини. – Уинтер собрал со стола фотографии, аккуратно сложил и передал Фримену.

– Ей нужно сделать фоторобот из трех мужей. Когда она закончит, отдайте результат в СМИ и скажите, что некий свидетель заметил подозрительную активность рядом с домом Майры Хупер.

– Что будет ложью.

– Белой ложью, – поправил Уинтер. – Ложь, которая послужит во благо. Уверенность убийцы зиждется на двух идеалах. Во-первых, он верит, что контролирует ситуацию. Во-вторых, наличие прецедентов. Ему не только удалось трижды безнаказанно убить, но вы даже близко к нему не подобрались. Что будет, если он подумает, что вы рядом? Что вы уже напали на его след?

– Это все риторические вопросы.

Уинтер улыбнулся.

– Будет то, что его начнут одолевать сомнения. А когда появятся сомнения, он начнет делать ошибки. Нам нравится думать, что серийные убийцы попадаются в сеть в результате нашей блистательной разыскной работы, но это еще одна ложь, в которой мы убеждаем себя, потому что нам нужно поддерживать самооценку. А правда состоит в том, что попадаются они, потому что начинают делать ошибки.

Фримен молча смотрел на оперативные доски, медленно переводя взгляд слева направо, и выглядел весьма подавленно. Уинтер проследовал за траекторией его взгляда и вместе с ним остановился на последнем стенде.

– Вам нужно начать думать проактивно, чтобы предупреждать события, а не довольствоваться реакцией на внешние обстоятельства, – заметил Уинтер. – В противном случае в следующем году вам придется ставить новый стенд, а еще через год еще один, и так до тех пор, пока вся комната ими не заполнится. Серийные убийцы никогда не бросают начатого. Они идут вперед, пока их не остановят, не поймают или они не умрут. Этому лишь немного за тридцать, а значит, у него впереди еще много лет.

– Хорошо, я понял, что нам это даст. А если этот ход не сработает?