Тихий дом

Артем не хотел смотреть в глаза своему безумию, но не смог удержаться. Возле него стояла Серая Старушка. Такая, какой он ее представлял – скорченная, безобразная, мерзкая пародия на ребенка.

– Уходи! Тебя нет! – прошептал он, отводя от нее взгляд, и Серая Старушка заколыхалась, захихикала в ответ, суча ручками.

«Если не смотреть на нее, не верить в нее, она уйдет».

– На самом деле я тебя не вижу! Мне все кажется! Тебя нет!

– Ты мне еще про свое высшее образование расскажи! – раздался низкий глуховатый голос.

Тот самый голос, который он слышал недавно в телефонной трубке.

Артем увидел, что Серая Старушка и вправду исчезла, а может, ее здесь и не было. Над ним склонилась воскрешенная Даной демоническая сущность, богомерзкая тварь, вернувшаяся с того света. Ледяная темная тень, окутанная призрачной голубоватой дымкой. Слышалось тихое гудение, пахло свежестью, как после грозы. Артем вспомнил, что уже вдыхал сегодня этот запах…

– Хватит играть в «верю – не верю». Не наигрался за всю жизнь? Кто не спрятался, я не виноват! – ухмыльнулось существо, некогда жившее в Тихом доме. Мертвый художник, стремящийся к бессмертию.

Чувствуя неминуемое приближение конца, в последние свои секунды Артем делал то единственное, на что еще был способен. Вжимая голову в пол, силясь избежать неизбежного, он кричал – кричал изо всех сил, срывая связки, раздирая глотку. Кричал – и толстые каменные стены Тихого дома поглощали его крики.

Костя

– Мы не можем ее бросить! Надо вернуться! – Марго рванулась обратно, к захлопнувшейся двери, за которой осталась Тамара Сергеевна.

Костя схватил ее за руку, чтобы удержать, и при этом резко дернул, так что девушка оказалась совсем близко к нему. На мгновение его обдало жаром, и он позабыл, что с ними происходит. Но наваждение быстро растаяло.

– Нет! – сказал Костя и умолк, подбирая нужные слова.

Она тяжело дышала, глядя на него, и он чувствовал, что Марго держится из последних сил – он и сам был на пределе.

– Нам нельзя туда, – тихо проговорил Костя, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее и увереннее. – Помочь ей мы уже не сможем. Она осталась, чтобы спасти нас. Если мы вернемся, то тоже умрем. Получится, что она погибла зря.

Костя не видел ее лица, но ему показалось, что Марго сейчас заплачет, а он ни за что не сумеет успокоить девушку, заставить идти, и они так и останутся стоять тут, пока воскресший мертвец не придет за ними.

Но Марго, к счастью, не заплакала. Она кивнула – покорно, обреченно, и сердце у Кости сжалось.

– Какая разница… Куда нам пойти? Разве отсюда есть выход?

– Нам нужно наверх, к Артему, – сказал Костя. Эта мысль пришла ему в голову только что. – Может, все вместе сумеем придумать, как быть.

Марго послушно кивнула.

– Только не по центральной лестнице пойдем, а по той, запасной. Так вроде бы короче. Дай мне его, хорошо? – Он взял у Марго телефон, чтобы светить им под ноги, и они двинулись по коридору.

– А может, в полицию позвонить еще раз? – с надеждой предложила Марго.

– Я не уверен, что нам ответит человек, – не сбавляя шага, ответил Костя, – и что Артему, когда он звонил, отвечал полицейский.

Девушка вздохнула и промолчала. Они уже подошли к лестнице. Целую вечность назад стояли тут, думая, какое увлекательное приключение их ждет. По крайней мере, Адель с Марго думали. А Косте и тогда не хотелось идти. Если бы он только смог найти нужные аргументы, чтобы убедить друзей отбросить эту затею!

Чего уж теперь… На этот раз подъем показался короче: наверное, потому что путь был знаком. Костя держал Марго за руку: ее ладонь была похожа на лягушачью лапку. Его, впрочем, тоже. Страх, стресс. «Как мы до сих пор не спятили?» – подумал Костя.

Лестница вывела их в коридор второго этажа.

– Еще немного – и всё, – бодро сказал он.

– Ты так говоришь, как будто нас в той комнате спасатели заждались!

Он покраснел: правда, глупость сморозил. Но ей тоже стало неловко от собственной грубости.

– Извини, Костик. – Она легонько сжала его руку.

Он почувствовал, как горло перехватило.

– Мы выберемся, вот увидишь. Я… – Он сглотнул. – Я сумею тебя защитить.

Марго внезапно остановилась, и Костя тоже замер, повернувшись к ней. Теперь они стояли лицом к лицу, и девушка смотрела на него, словно ждала чего-то.

И тогда он решился. Сделал то, чего прежде не посмел бы сделать. Еще несколько часов назад и помыслить не мог о чем-то подобном, но сейчас, после пережитого ужаса, отчаяния и боли, он мерил все другой меркой.

Не случись всего этого, его полудетская влюбленность, наверное, вправду прошла бы, оставив после себе тихую светлую грусть. Но за несколько истекших часов она переродилась в нечто взрослое, серьезное, то, о чем нельзя молчать. Страх заговорить о своих чувствах исчез, на смену ему пришел страх не успеть сказать о главном.

«Но ведь Адель… Он только что погиб, а я…»

– Я люблю тебя, – признался Костя.

– Знаю, – шепнула она в ответ. – Давно догадалась. Я и сама… дура была, многого не понимала, а сегодня…