Тихий дом (СИ)

Еще совсем недавно я был слеп и глух для столь восхитительных явлений, может именно потому, что между окружающим пространством рациональной материи и сокровенной глубиной сердца, где теплилась вера, - я невольно выставлял щит бесчувственного цинизма. Случалось замереть от нахлынувшей красоты заката, белоснежного частокола березовой рощи или, скажем, клубящегося тумана, плывущего над зеркальным покоем озера - но вся эта преходящая хрупкая красота лишь скользила по коже лица, по глазному дну, по чутким ноздрям, одаривала пугливым покоем - да и улетала прочь, сменяясь калейдоскопом опостылевших "картинок с ярмарки".

А тут!.. С тех пор как Господь по Своему спасительному промыслу отнял у меня материально-денежную кабалу, а я на удивление спокойно принял это, как знак грядущего освобождения... Вернулся домой, на свою родную орбиту, на асфальтовые дорожки в трещинах, к старым неустроенным друзьям, к пожелтевшим фотографиям, к уютному бархату книжной пыли... Вернулись ко мне эти беззаботные вроде бы, но требующие крепкой веры слова Господа моего, чтобы "не тревожился о том, что есть, что пить, во что одеться, но только искать Царствие Небесное", а всё прочее - земное, бытовое - Он, всемилостивый и всемогущий Господь дарует, обеспечит в необходимом количестве и достойном качестве. Всё потерял, вернулся - и всё приобрел, только вчерашнее "всё" было тленным, а нынешнее пронзает кожаные ризы и стремится к обетованной прекрасной Вечности, о которой гениальный ритор апостол Павел сказал на удивление беспомощно и кратко: "не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его" (1Кор.2: 9).

Как же, ваше высочество принц датский Гамлет, не пробубнить в таком случае ваше "это ли не цель!" Как не воспылать сердцем и, забывая вчерашнее дольнее, не взлететь к нынешнему горнему, уносящему туда, высоко-высоко, далеко-далеко, где царят любовь и блаженство. Отсечь рациональное, сальдо-дебетовое, что так легко растерять, и пойти навстречу "единому на потребу", "где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут" - истинное сокровище копится там, в вечных хранилищах, под огромные проценты роста, и земным, тем более подземным, расхитителям недоступно.

А в утешение тебе - еще вот эта сакральная прозрачность твоей души для той немыслимой красоты небесной, которую не решился описать великий оратор, красноречивый апостол Павел, от благодати Божией, которая, пройдя сквозь призму твоей личности, рассыпается многоцветной радугой ярких лучей, в которой парит, купается душа человека досыта, замирая на пике усталости, превращаясь в конце концов в тихое пламя церковной свечи.

Таня, Пастернак и свет

Вечером случилось нечто необычное. Нервно звякнул азбукой Морзе сигнал бедствия SOS: три коротких - три длинных - три коротких звонка, я поспешил в прихожую: надо же кого-то спасать! Рывком открыл тяжелую дубовую дверь с многослойной обивкой - и вот те сюрприз. Бочком просочилась Таня, румяная от смущения, с подозрительно блестящими глазами, с хрустящим пакетом в руках.

- Можно зайти? - спросила она с опозданием, меняя босоножки со стразами на домашние тапочки с помпоном.

- Попробуй, - тихо промолвил я, не зная как себя вести. Всегда теряюсь в обществе энергичных женщин, чем они довольно часто пользуются. Так же, наверное, растерялся праотец Адам, когда к нему с надкушенным фруктом подошла Ева и сразила наповал фразой: "Я уже отведала - очень даже вкусно, и ничего страшного, теперь ты попробуй!"

В моей комнате она оглянулась и протянула:

- Да-а-а-а, как всё запущенно!

- А вот по этому вопросу я бы поспорил. По мне, так всё лежит на своих местах, в темноте руку протяну - и сразу найду, что нужно. Может быть поэтому, сюда женщины не ходят. Во всяком случае, ты за многие годы - первая, кто переступил порог.

- Прости, не хотела тебя обидеть.

- Да вы никогда не хотите, а всё равно почти всегда получается.

- У тебя плохое настроение?

- Только что было нормальное. Просто ты меня ошеломила. Прости. Заходи, вон там, в углу есть кресло, можешь приземлиться.

- А это куда? - распахнула она пакет из женского бутика, в котором обнаружилась стеклянная ёмкость темно-синего цвета, коробки с блюдами на вынос из ресторана, полубагет и огромное яблоко (куда же без него!).

- А тут под книгами, если аккуратно переложить их на подоконник, можно обнаружить столик марки "ломберный, складной, выпуска середины девятнадцатого века".

- Тащи тарелки, фужеры, нож и вилки, - приказала она, смягчив динамичный напор улыбкой.

На кухне сидел за столом Вовчик, он же Назарыч, с кряхтением потроша старинные круглые часы фирмы "Мозер". Мастер на все руки не поднял глаз, пока не добился тихого протяжного "бо-о-ом".