Тихий домик. Из партизанского дневника

Через десять минут они уже ехали в машине. А когда прибыли на станцию, было без пяти двенадцать. Фриц повел Шрейдера к секретному эшелону.

На последнем контрольном пункте их остановили офицеры специальной службы гестапо.

— Что вас здесь интересует господин комендант?

— Не ваше дело, — ответил Шрейдер. — Нам нужно пройти к эшелону…

— Да, но… — начал было офицер.

— Никаких но! — оборвал его Шрейдер. — Меня вызывает сюда господин Кох и не предупреждает вас?.. Странно!

— Прошу, проходите, господин комендант, — поспешил сказать офицер, боясь, что ему почему-либо не сообщили о приказе Коха.

Они медленно пошли вдоль состава.

Стрелки часов показывали пять минут первого, а эшелона с цистернами и боеприпасами все еще не было.

Они прошли в конец состава и повернули обратно. И только когда они дошли до его противоположного конца и снова повернули, появился состав.

Фриц взглянул на часы. Было двенадцать часов пятнадцать минут.

— Почему этот состав идет в — тупик? — удивился Шрейдер.

— Наверное, он будет здесь стоять, — ответил Фриц.

— Это же глупо! Ставить такой состав рядом с этим эшелоном!

Шрейдер остановил одного из офицеров охраны.

— Почему состав с боеприпасами и оружием идет на этот путь?

Офицер пожал плечами.

— Это возмутительно! — горячился Шрейдер. — Я немедленно составлю рапорт…

Теперь они находились на узкой полоске между двумя составами. Фриц посмотрел на часы. Было двенадцать часов двадцать минут.

Он уже начал отставать, готовясь быстро открыть чехол, вынуть мину и прилепить ее к цистерне, пока Шрейдер кричал в кругу офицеров охраны.

Но тут вдруг Шрейдер окликнул его.

— Фриц! Мы немедленно возвращаемся!..

Фриц похолодел.

— Не мешкайте, Фриц!

На часах — двенадцать двадцать пять…

— В чем дело, Фриц? — нетерпеливо спрашивал Шрейдер.

— Иду, иду…

— Ну, скорее, Фриц, скорее…

— Одну минуточку…

На часах — двенадцать часов двадцать семь минут…

— У вас дрожат руки, — заметил один из офицеров охраны. — Что с вами?

— Скорее, скорее!.. — торопил Шрейдер.

На часах — двенадцать часов двадцать девять минут.

— Да здравствует социалистическая Германия!.. — крикнул вдруг Фриц и бросил чехол с миной под вагоны.

Оцепеневшие офицеры и комендант так и не успели прийти в себя…

Взрыв колоссальной силы потряс Верино и окрестности. Такого взрыва еще никогда не устраивали партизаны.

Четверть часа не смолкал грохот. Над Верино повисла огромная черная туча. Только и видно было в этой черноте, что языки пламени.

* * *

Под шум взрывов партизаны ворвались в город. Они действовали четко, по заранее намеченному и отработанному плану.

Вспыхнули казармы.

Гитлеровские солдаты и офицеры выскакивали окон домов. Но на улице их косили партизанские пули Была захвачена комендатура. Группа, возглавляема, Скоблевым, пробивалась к зданию гестапо.

Мелкими группами партизаны перебегали от дома дому, где находились фашисты, и бросали в окна гранаты. Крики гитлеровцев заглушали выстрелы и взрывы.

Возле здания гестапо фашисты пытались оказать сопротивление. Но вскоре их пулемет умолк и вывалился из окна.

Беспорядочная стрельба эсэсовцев почти не причиняла вреда партизанам. Они ворвались в здание.

Николаев искал кабинет Коха.

Он приставил автомат к груди перепуганного эсэсовца:

— Где Кох?

Эсэсовец кивнул на дверь.

Николаев ворвался как раз вовремя.

Кох сидел в кресле с закрытыми глазами и медленно поднимал к виску дуло пистолета. Партизанская пуля опередила.

Кох открыл глаза, выронил пистолет и медленно сполз на пол.

* * *

Комбриг уже пустил красную ракету.

Операция подходила к концу.

Из подвалов гестапо были выпущены узники. Со слезами радости на глазах кидались они к партизанам, обнимали и целовали своих освободителей.

Весь гарнизон уничтожить не удалось. Около двухсот гитлеровских солдат, не принимая боя, ринулись на запад.

По пути их обстреливали партизаны.

В Верино ярко пылали здания комендатуры, гестапо, казарм, а от железнодорожного вокзала подымался в небо густой дым.

Возбужденные, разгоряченные боем партизаны шли по хрустящим под ногами осколкам стекла.

И всюду их радостно встречали местные жители.

* * *

…Партизаны уходили.

Комбриг уже поздравил комиссара Глазова:

— Операция прошла удачно…

В тот же день началась эвакуация детей.

В детском доме слышали взрывы и видели зарево пожаров над Верино. И разнеслось по палатам сначала тихое, потом все нарастающее «ура-а!!!»

Конечно, это была большая победа. Тех, кто делал ставку на детский дом, не осталось в живых.

Но вместе с радостью пришла и грусть. Воспитатели должны были уйти в партизанский отряд, временно оставить детей.

— Да разве вы будете одиноки? — воскликнул Никита Степанович, когда зашел об этом разговор. — Никогда на нашей, советской земле дети не будут чувствовать себя одинокими! Если хотите, в этом одна из причин того, почему Советскую власть победить невозможно.

Прощание было трогательным.

Конечно, не обошлось и без слез.

Плакали дети, плакали воспитатели. Слишком много пришлось пережить за эти долгие месяцы жизни на оккупированной врагом территории.

Дети благодарили партизан. Они плотной толпой окружили комбрига и комиссара.