Тихий домик. Из партизанского дневника

— Вы совершили подвиг! — воскликнул Никита Степанович, обращаясь к комбригу и ко всем партизанам.

— Сама операция — дело нескольких часов, — ответил комбриг. — Но этому предшествовали месяцы подготовки. О них-то нам никогда не забыть!.. С того самого момента, как разведчик Сташенко увидел обоз с детьми, идущий через мост… Да-да, с первого донесения Сташенко и командира отряда Скоблева мы начали подготовку к сегодняшнему дню!..

Комбриг обвел взглядом своих товарищей по оружию.

— Разведчик Сташенко сделал очень многое для спасения детей…

Теперь комбриг посмотрел на ребят.

— Он отдал жизнь не напрасно!.. Мы не забудем и педагога Рыжеволову, по нашему заданию пришедшую в детский дом. Благодаря ее стараниям дети не умерли с голоду в самые трудные месяцы оккупации… Теперь известно, что гитлеровцы расстреляли ее вместе с детьми. С вашими товарищами, которыми вы должны гордиться…

Ребята вспомнили тех, кого больше никогда не увидят. А ведь они были лучшими из лучших: Володя Большой, Володя Маленький, Вася Попов, Саша…

— Стало известно и о том, что директор вашего детского дома Виктор Иванович Шаров стал жертвой коварного врага, агента фашистской разведки, который проник в детский дом под именем Лидии Совы…

Среди детей раздался удивленный шепот.

— Она убила ножом Шарова, она выдала разведчика Сташенко, она проводила опыты над детьми, испытывая на них новые гитлеровские лечебные препараты…

— Гадина! Гадина!.. — вырвалось у Зины.

— Она не ушла от расплаты, — продолжал комбриг. — Так же, как не ушли от расплаты матерый шпион гестаповец Кох, изменник Родины полицай Бугайла…

— Смерть фашистским захватчикам и их прихвостням!.. — глухо произнес Никита Степанович.

Дети и партизаны дружно повторили:

— Смерть… Смерть… Смерть!..

Потом комбриг снял с головы фуражку.

— Вечная память героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!..

Все замерли в минуте молчания.

— А теперь — в дорогу… — решительно сказал комбриг. — Начинается последний этап…

Повариха Авдотья Николаевна, как заботливая бабушка, подбежала к ребятам и каждому что-нибудь совала «на дорожку» — одному хлеб, другому колбасу, третьему сахар… Она никак не могла сжиться с мыслью, что дети останутся одни, попадут в чужие руки…

— Да как же вы там будете жить-то у чужих людей! Да накормят ли вас там? Да позаботятся ли, как мы-то все заботились, — причитала Авдотья Николаевна.

— Товарищи! Минуточку внимания! — попросил слова Никита Степанович. — Наши дети идут не к чужим людям! Нет! Они идут к своим. Да-да, к тем, кто помогал детям… Мы их не видели, мы их не знаем. Но они помнили о нашем существовании. И вот последние мои слова к вам, друзья мои. До скорой победы, до скорой встречи под крышей нашего дома!..

— Когда-нибудь он снова станет «тихим домиком», — заметил комбриг.

— «Тихий домик»?

— Да. — Так называли все ваш детский дом. Мирно и спокойно жилось в нем детям. Потому и прозвали его «тихий домик». Разве только горн да звуки барабана нарушали лесную тишину…

— Так и будет!..

— Обязательно!..

С детьми прощались медсестра Зина, комсорг Лена, завхоз Федор Митрофанович Ваненков и воспитатели…

И вот уже тронулись небольшие группки детей к лесу. А взрослые уходили с партизанами.

Тут их дороги расходились. Расходились впервые за время оккупации. Но ненадолго…

Уже дрожала земля. Уже в панике бежали фашистские захватчики из наших городов, сел, деревень.

И теперь по ночам, где-нибудь в деревенском домике каждый детдомовец слышал гул.

И он радовался. Потому что это был гул победы!

Это летели самолеты бомбить Берлин.

Это стреляли наши «катюши», уничтожая врага.

Это звучало громовое «ура» советских воинов, освобождавших шаг за шагом родную землю.

Каждый мальчик и каждая девочка засыпали со светлыми мечтами о будущем.

И мечты их сбылись.