Тихий герой

Любой завсегдатай косопереулковского «Всё для квиддича» брезгливо обошёл бы этот позор нерадивого дворника по противоположной стороне дороги. Грубо вырубленная толстая жердь из какого-то неизвестного вида лещины или подобного ей сорного кустарника. Не то что не ошкуренная — кору никто не снимал. Тёмно-зелёная, кривая, суковатая, со следами обрубавшего ветки топора. Веник — из такого же тёмно-зелёного хвороста, безобразно торчащего во все стороны. Не иначе как для того, чтобы плохо высушенная палка-древко не рассохлась, в нескольких местах она перемотана толстым проводом — магловским, в красной пластиковой изоляции. Несколько подозрительного вида заплаток… И название этого «шедевра», выцарапанное перочинным ножом по коре, словно подростковый автограф на берёзе в парке.

«Сычик»

Каюсь, это был мой последний тест для Джинни. Что это у неё: меркантильная расчётливость по престижному изделию или настоящая тоска по небу? И Джинни этот тест уверенно прошла.

— Молли, — произнёс Ксенофилиус, преподнося подарок от Лавгудов. — Тут у меня нашлась одна неудачно зачарованная метла…

Больше он ничего сказать не успел. Деревню огласил совершенно нечеловеческий визг, а Ксенофилиуса едва не раздавила в объятиях повисшая на нём рыжая фурия. Мгновением позже они исчезли — и фурия, и метла.

Праздничный обед в Норе в тот день был сорван: рыжую не могли дозваться целый час. Отсутствовала на радарах. Пришлось переносить торжество на попозже.

Если вы заподозрили в непрезентабельной самоделке наличие скрытых талантов — вы на верном пути. Неказистая заборная жердина армирована струнами из углеродного моноволокна — мною, и защищена качественными чарами неразрушимости — мистером Лавгудом. Ничего ей не сделают даже тысячи бладжеров.

Два мощных накопителя обеспечивают резерв тяги при внезапных погонях и убирают лишнее при резком торможении. В силовую часть я вложил всё, что знаю о мётловых плетениях, и даже кое-что из того, что мне в Британии пока не встречалось. Прутики на метёлке — с «изменяемым вектором тяги»: на марше складываются в компактный аккуратный жгут, а при резком манёвре — ощетиниваются в нужную сторону. Это работает только в воздухе и потому стороннему наблюдателю не заметно: метёлку закрывает мантия наездницы, да и быстро они носятся мимо зрителей, эти снаряды.

Да и опасение посадить занозу от этого бурелома мгновенно пропадает, стоит только решиться и взять метлу в руки. Ни одна «грубо обработанная» деталь по факту ничего не цепляет, не царапает и не рвёт. Шершаво-бархатистая поверхность «коры» удерживается рукой увереннее, чем традиционные лощёно-лакированные древки. Прекрасная «подушка». Уродливо искривлённая палка внезапно оказывается искривлена именно там, где того требует анатомия седока. Обмотки непростой имитацией «магловского провода» — именно в тех местах, где метлу держат в руке. Подогреют пальцы зимой и не дадут запотеть летом. Невзрачные стремена выполнены из нержавейки и не заржавеют.

Остался нераскрытым вопрос, почему же мистер Лавгуд назвал подарок «неудачно зачарованным»? Это — вишенка на торте. На метле может летать только наездница. Под руку парня «Сычик» даже с земли не шевельнётся.

Эта метла — ощутимо лучше «Ливня». «Молнию» в руках мне держать не приходилось, но не думаю, что она превзойдёт «Сычика» больше, чем на пару вершков роста. Уродливая форма — это не только тест. Это защита от экспроприации «мне она больше нужна». Большинство наблюдателей не увидят в ней уникальных лётных характеристик, потому что смотрят на шильдики. Большинство специалистов по полётам — не смогут сесть, потому что парни. Что не менее важно — и Джинни не сразу поймёт, что именно получила себе под задницу. Только если пересядет для пробы на «Нимбус», сравнить ощущения.

А почему тёмно-зелёная? Ну, помимо сегодняшней *немодности* такой раскраски в популярных мётлах, этот цвет неплохо идёт к рыжей шевелюре.

* * *

— Слушай, Подлунная, скажи мистеру Лавгуду, что если вам будет нужна помощь по хозяйству — зовите меня, — сообщила Джинни, вдавливая лезвие лопаты на полную глубину в слежавшуюся за зиму землю. — Мама ещё не поняла, но я-то на братских вениках полетала. Не больно-то «неудачно» мой «совёнок» и зачарован.

Джинни — настоящий двужильный трактор. Она обожает отдохнуть с огоньком и развлечься с выдумкой, но если нужно работать — никогда не филонит. Вот и сейчас: свою полосу копает быстрее нас, и останавливается только для того, чтобы не убегать вперёд от беседы. Я уже вспоминал сегодня Рона или ещё нет?

— Папины мозгошмыги говорят, что эта метла не обошлась ему и часа детского труда, — протянула Луна. — Ты, главное, сама на ней не убейся, Жареный Стриж.

— М-м, это да, — тряхнула «пережаренной» гривой Джинни. — Я теперь на крыльях, как у стрижей. Скажи мозгошмыгам, чтобы не болтали небылиц и передали мои слова твоему папе. А то я сама приду и поблагодарю за опробованную попытку убиться.

— Вот зачем ты это сделала, а? Думаешь, нам было бы веселее, если б тебя не стало?