Тихий городок

— Гражданин капитан, неизвестного в Холодном овраге арестовать не удалось. На приказ сдаться он открыл огонь и был застрелен. В бою погиб и хорунжий Левицкий. Когда мы возвращались обратно, кто-то выстрелил в него из кустов. По-видимому, это был сообщник человека из оврага. Труп неизвестного доставлен в отдел для опознания…

— О чем вы говорите, сержант? — спросил Жубрит. — Какой овраг? Что за неизвестный? Какое отношение ко всему этому имеет хорунжий Левицкий? Вы что-нибудь понимаете, подпоручник? — обратился Жубрит к дежурному.

— Хорунжий Левицкий передал мне ваш приказ выслать опергруппу в Холодный овраг для ареста какого-то субъекта.

— Мой приказ арестовать кого-то? — удивился Жубрит. — Он передал вам якобы от моего имени подобный приказ? Я вообще сегодня не давал хорунжему распоряжений. Никаких! Свои приказы я отдаю лично, а не через кого-то! Запомните это, гражданин подпоручник!.. Будьте добры изложить мне письменно все, что вам известно об этой афере Левицкого. Это касается и вас, сержант. Жду вас обоих у себя через полчаса.

Жубрит[50] поднялся из-за стола и направился к выходу из дежурного помещения.

Шевчук придвинул стул к койке, на которой лежал Гурко, сел. Положил на тумбочку у изголовья раненого два толстых тома в истрепанных переплетах.

— Добрый день, Яков Филимонович. Принес то, о чем вы меня прошлый раз просили. Должен признаться, что даже мне достать «Тихий Дон» было не просто.

— Чему удивляться, Зенон Иванович? По моему убеждению, этот роман — лучшее, что создано в мировой литературе нашего века. Честнейшая и талантливейшая книга! Я прочитал роман сразу, как только его выпустило наше эмигрантское издательство «Петрополис». Он буквально оглушил меня. Мы, бывшие белые казачьи офицеры, рвали его друг у друга из рук и спорили о прочитанном до хрипоты. Перед нами был слепок жизни, анатомия и психология самой страшной из войн — гражданской. В той или иной степени это была судьба каждого из нас… Если бы мне, не дай бог, пришлось ограничить свое чтение томиком стихов и романом прозы, из всемирной литературы я, без раздумий, выбрал бы лирику Лермонтова, а вот относительно прозы… Мне пришлось бы крепко поразмыслить, на чем остановить выбор: на «Войне и мире» графа Толстого или на «Тихом Доне» донского казака Шолохова.

— Рад, что угодил. Теперь о второй вашей просьбе. Ваша жена, Гурко Ирина Ивановна, погибла во время эвакуации. Похоронена под Армавиром, точное место ее погребения установить не удалось… Ваш старший сын сержант Гурко Петр Яковлевич, командир расчета станкового пулемета, погиб в декабре 1942 года под Ленинградом, похоронен в братской могиле в Пискарево… Младший сын гвардии лейтенант Гурко Дмитрий Яковлевич, кавалер четырех боевых орденов, командует сабельным эскадроном в 3-м гвардейском казачьем корпусе генерала Осликовского. Вот номер его полевой почты.

Шевчук достал из кармана гимнастерки лист бумаги, положил на тумбочку рядом с книгами. Гурко даже не взглянул на адрес.

— Искренне благодарен вам, Зенон Иванович. Однако писать сыну мне еще рано… Рано и не о чем.

— И ответ на вашу последнюю просьбу. Увы, ускорить ход следствия по вашему делу я не в силах. Видите ли, проверка обстоятельств вашей прошлой жизни является функцией не военной контрразведки. Однако мы имеем полное право заняться теми страницами вашей биографии, которые имеют отношение к Красной Армии. Факты, собранные и проверенные нами, а также выводы, сделанные на их основании, будут приняты во внимание следствием и сыграют свою роль в вашем деле. Естественно, это ускорит и ход разбирательства. Но врачи категорически против ваших допросов… по причине состояния здоровья.

— Какая трогательная забота! Они бы лучше распорядились убрать из коридора часового… Эта сверхбдительность портит мне крови больше, чем раны и допросы… Я готов на все, что может ускорить ход следствия.

— С вашими следователями имел беседу начальник фронтового управления контрразведки. Они будут только благодарны «Смершу», если тот по своим каналам проверит самое «темное пятно» вашей биографии: каким образом вы, якобы участник войны против фашистов во Франции, оказались с немецкими войсками на оккупированной территории СССР. Как понимаете, ответ на этот вопрос будет играть не последнюю роль в вашем деле.

— Понимаю.

— С вашим прошлым я только собираюсь знакомиться, а ваше настоящее меня вполне устраивает. Итак, я слушаю.