Тихий маленький город

– Ох, Стася, – майор внезапно обмяк, сел на стул и притянул меня к себе на колени. – Ты как дитя малое! А если б это была тварь? Раз тут у вас одна завелась, могли по проторённой дорожке и другие пойти!

– Ты мне говорил, что отличить тварь можно по мутным голубым глазам. А у Криса глаза жёлтые и очень даже ясные.

– Глаза меняются, когда жрун уже к человеку подселился, до этого – только по ауре можно понять, вернее, по её отсутствию. А ты всё ещё не умеешь видеть ауры.

– Умею, – буркнула я, высвобождаясь. – Пока неясно, только размытые пятна, так что диагностику не проведу. Но научусь, ничего, дайте только время.

– Не знал.

– А что ты вообще обо мне знаешь? – спросила я.

Так мне вдруг стало обидно, будто полыни наелась…

Спас ситуацию Крис: пока мы балансировали на грани ссоры, он заинтересовался самой большой сумкой. Сунул в неё нос, потом влез весь, вытащил наружу один из пакетов, вытряс содержимое и, надев пакет на голову, заскакал по кухне на прямых ногах, боком, распушивши хвост до размеров большого посудного ёршика.

Мы с Егоровым рассмеялись и бросились спасать зверя.

Шашлык, кстати, оказался отличным, и соседи – Варвара с Иваном Ксенофонтовичем, Валя-продавщица, Борис Сотников с женой и даже бабка Марьяна со своим Паркинсоном – составили нам компанию. Хватило на всех.

* * *

Инспекционная комиссия приехала к одиннадцати, но наш главврач маялся у окна с самого утра, даже пятиминутку не проводил, спихнул на Кауфмана. Только заглянул в двери ординаторской (нет у нас никакого другого большого помещения), увидел меня и одобрительно кивнул.

Состояла комиссия из трёх человек, но и по сей день я не знаю их имён или должностей. Да мне, собственно говоря, и не надо. В кабинет к Воропаеву меня вызвали около часу дня, и минут двадцать задавали какие-то никому не интересные вопросы, каждый раз возвращаясь к выносу сора из избы, товариществу и взаимовыручке. Господи, да откуда они слова-то такие взяли? В общем, понятно, я разозлилась и, что называется, Остапа понесло.

– Вы ведь в курсе, из-за чего произошёл конфликт? – резко спросила я у главы инспекции, толстого дядьки с козлиной бородкой; он кивнул. – Больница на тот момент не была переполнена, треть мест пустовала. Как же могло случиться, чтобы на долю больной Емельяновой не хватило простыни? И, к вашему сведению, это не единичная история, а величина постоянная. Если бы вы не предупреждали о своём появлении, а приехали неожиданно, могли бы увидеть, на что больных кладут, какие у них тощие одеяла и чем моют полы.

– Анастасия Александровна, – попытался остановить меня главврач, но это было бесполезно.

– Кстати, Алексей Петрович, – повернулась я к нему. – Вы в курсе, что подвал больницы заперт всегда, и ключ есть только у сестры-хозяйки? А насчёт истории с подполковником Афанасьевым, обнаруженным в этом самом, всегда закрытом на замок подвале – насчёт этой истории Ираида Степановна не хочет нас просветить? Почему дверь была открыта ночью, как подполковник туда попал и кто его там закрыл? Ведь то, что полиция ещё не добралась до этого момента – чистая случайность, давно должны были спросить!

Члены комиссии переглянулись, и козлобородый сказал, откашлявшись:

– Спасибо, Анастасия Александровна. Мы займёмся этим вопросом, а к вам все претензии снимаются.

Вернувшись в ординаторскую, я ещё какое-то время мерила её шагами, раздражённо бухтя под нос:

– Займутся они! Вопррррросом! Спустят на тормозах, вот и всё. В лучшем случае переведут куда-нибудь эту дрянь…

Потом махнула рукой и заварила себе успокаивающий сбор. Пила его зажмурившись, мелкими глотками, и перед глазами вставала картинка: ночь, Овражная улица, фонарь… Аптеки нет, правда, ну так и мы не в Питере.

Ещё раз: ночь. Афанасьев приходит в себя на краю оврага, понимает, что ранен. Он как-то поднимается на ноги и бредёт… Нет, не домой, дома у него никого нет, жена в Ростиславле. Подполковник идёт к нам, в больницу, туда, где ему смогут помочь. Вползает на крыльцо…

Стоп, но ведь входную дверь на ночь запирают. Получается, и она тоже была открыта?

Ладно, один не сработавший замок я ещё могу себе представить, но два? Таких совпадений не бывает. И получается, что обе двери, входная и подвальная, были оставлены открытыми нарочно. Оставлены Ираидой. Что-то она хранила в подвале, и это что-то должны были в ту ночь вывезти.

Афанасьев дошёл до холла, дальше то ли потерял сознание, то ли оступился, и скатился по ступенькам в гостеприимно распахнутый подвал.

Ладно, предположим. А кто завалил его мешками, спросила я у себя?

Та, внутренняя я, на диво логично рассуждающая сегодня, и тут не подкачала. Никто его не заваливал, просто ему стало холодно. Я же помню эти мешки, они были мягкие, будто с тряпками! Подполковник замёрз от потери крови и попытался укрыться тем, что в своём полусознании принял за одеяло…

Чай закончился, момент озарения тоже. Теперь оставалось донести эту версию до майора.

* * *

Майор исчез.