Тихий русский

Отец отвёз Генку на конечную остановку междугородногоавтобуса – кажется, это была Щёлковская. Василий накупил сыну всякой всячины, которую они сложили в коричневый баул,обычно сопровождавший их в славящуюся отменным паром баню прифанерном комбинате. Огромная снизка-связка вкуснейших московскихсушек-баранок (не одесской ли бубличной артели?) в забитый до отказабаульчик не поместилась, и отец ничтоже сумняшеся повесил «ожерельедля своего любимого» на цыплячью шею Геныча. Затем он ввёл его в салон уже заполненного пассажирами автобуса и обратился кмолоденькой кондукторше:

– Присмотрите за мальчиком, он едет до Егорьевска.

Стеснительный Геныч с ванильно-маково-кардамонными веригами натощей шее недовольно мотнул стриженой глупой головой:

– Не надо, я сам доеду!

Надо ли говорить, что отреагировавшие хохотом на это заявление пассажиры отправились в путь-дорогу впрекрасном настроении?

Другие мелкие (и не очень) «новостенки-настёнки», расцветившиеславное времечко летнего «понтонностояния» в любимом Генычем Тушино,стали ему известны позднее – со слов брата и отца.

Одна новостёнка была действительно мелкой – как егорьевскиепруды. Брата доставили в Москву не на поезде, как Геныча, а набуксируемом пароме. Собранный из понтонных звеньев паром тащился из Мурома в Москву порекам, каналам и шлюзам несколько дней. Стояла страшная жара, ималолетний Женёк, подражая солдатам, время от времени выбрасывал заборт оцинкованное ведро на пеньковой верёвке, а потом обливался тем,что удалось зачерпнуть. Однажды он вовремя не выпустил верёвку изрук и оказался за бортом вместе с ведром – тестикулы у паренька ещё неотросли и не могли служить достойным противовесом полному ведруводы.

Солдаты быстро выловили из воды шестилетнего «водолея», родившегося по гороскопу «козерогом», но более всего возвращённый на опрометчивопокинутый им паром Женёк походил на мокрого котёнка – такого зверяв зодиакальном гороскопе днём с огнем не сыщешь. Жека изряднонахлебался не слишком чистой водицы – наверное, именно после этогослучая его и без того несильная любовь к забортной воде значительно ослабела. Хорошо плавать Евгений так и не научился, но умудрился стать моряком дальнего плавания, настоящим морским волком, повидавшим десятки забугорных стран.

Вторая новостёнка была тоже небольшой, локальной, однако муромские военные инженеры все как один придавали, придают и будутпридавать ей глобальное значение.