Тихий русский

Геныч проснулся весь в холодном поту – никакая «Рексона» не смогла бы отбить гнусный запах выделяющейся вместе с потом изовалериановой кислоты, являющейся сигнальным «фрагрансом» животного страха. Какая уж тут эротика! Да и жена уже ускакала на рынок – не столько что-то покупать, сколько чёрт знает чем торговать-приторговывать. Торговцам 1140-летие Мурома не помеха. В ежегодно отмечаемый день города они всегда на боевом посту – сплошь бухих по случаю праздника покупателей сподручнее обвешивать, обмеривать и обсчитывать.

Отсалютовав желудочно-кишечными газами новому дню, Геныч приступил к водно-гигиеническим процедурам. Завтракать он уселся с никогда не изменявшим ему волчьим аппетитом. Работающий «трёхпрограммник» извергал несусветную чушь, нарываясь на то, чтобы его выкрасили в жёлтый цвет. Геныч уже собирался обесточить белую пластмассовую коробушку, как вдруг услышал нечто совсем уже запредельное.

Диктор с энтузиазмом сообщил, что Бездорогин и Бруш выкроили несколько часов для посещения Мурома, чтобы принять участие в официальном открытии памятника главному герою земли русской Илье Муромцу, каковое открытие приурочено к 1140-летию города. Прилететь в провинцию на «голубом вертолёте» – такое вот намечается «бесплатное кино» с участием очень хреново управляющих миром двух «волшебников». Как выражаются переводчики американской кинохалтуры, президенты «притащат свои задницы» в Нуров, ну а уж на «пятьсот эскимо» прижимистым муромцам придётся по такому случаю раскошелиться самим.

Ошарашеннй Геныч переключил радио на другую программу, дождался новостного выпуска, убедился, что муромцев не разыгрывают, и начал собираться в последний путь.

* * *

Весть о предстоящем прибытии в Муром президентов двух приблизительно равных по силам ядерных держав, одна из которых была всё-таки «более равной, чем другая», распространилась со скоростью прошлогоднего заречного пожара. Народ валом валил в Окский парк – можно было подумать, что в Муром приехали тряхнуть стариной Пол Маккартни и Ринго Старр.

Муромские менты суетливо разгораживали парк на секторы и сегменты, расставляя спешно собранные со всего города переносные металлические барьеры. Согнанные в парк дворники и дворничихиподняли пыль столбом – если не до небес, то уж точно до острия меча-кладенца в руках Ильи Муромца, который, сгорая от любопытства, едва ли неподглядывал из-под укутывающего памятник белого «савана» за торопливо красящими гнилые заборы и облезлые стены зданий потомками Сквозник-Дмухановского.