Тихое место

Я шла дальше, и параллельно зажигался свет. Я быстро шла вперед, отпирая двери своим рабочим ключом – несколько дней назад точно так же шла Руби. Наверное, считала, что из меня можно вить веревки. Легко навязывать свое мнение. Руби у меня дома. В моей машине. На работе…

Осталось ли в моей жизни место, куда она не вторглась?

Я отперла стеклянную дверь в мой кабинет – была здесь Руби или нет? Кажется, все выглядит так, как неделю назад. Только моя кружка на синей полке с уже еле заметной надписью ПРИВЕТ стояла не по центру, но это моих рук дело, я брала ее полить растение.

На моем столе – папки абитуриентов, бумаги с планами встреч, переписка между отделами. Ничего личного я здесь не держу. Ничего, что могло интересовать Руби. Что вообще могло ей здесь понадобиться? Что-то, связанное со мной. Но что она хотела здесь найти? Доказательства того, что я плохо справляюсь с работой? Что не выдерживаю сравнения с Брэндоном Труэттом?

В кабинете есть разве что растение, которое чахнет без воды, тумба со всяким барахлом, оставшимся еще со времен предыдущего владельца. Туда ей соваться вообще незачем, но на всякий случай я прошлась по комнате и распахнула дверцу тумбы, впервые за много месяцев.

Там было пусто.

Меня словно ударили под дых. Абсолютная пустота, вообще ничего, только затхлый запах – понятно, давно стоит без дела, притока воздуха нет. Ящик для папок, куда я в свое время убрала все, что осталось на столе Брэндона, фотография его и Фионы – все исчезло.

Я давно туда не заглядывала, точно и не скажешь, когда все испарилось. Может, и в прошлом году, когда секретарем работала Анна, или это дело рук уборщиков. Возможно, нашелся желающий оставить себе что-то на память о Брэндоне Труэтте. Или постаралась Руби.

Как найдешь то, чего нет? Как докажешь, когда улики отсутствуют? Вполне возможно, в течение года кто-то заглянул в тумбу и решил ее вычистить. И не скажешь наверняка, что это Руби.

Но она здесь точно была.

Вспомнилось выражение ее лица, когда я на улице застукала ее с Маком, еще сказала, что еду с работы. Она чуть нахмурилась. Мелькнула легкая тревога – вдруг я нашла следы ее присутствия в моем кабинете?

Если так, значит, Руби Флетчер считала, что в вещах Брэндона стоит порыться. Мало того, она знала: хоть ей и вынесли обвинительный приговор, но убийца Труэттов остается на свободе. И на вечеринке ее угрозы отнюдь не были пустой болтовней. Она считала, что именно здесь, в моем кабинете, найдет доказательства.

Ведь с каким видом она появилась на вечеринке? Смотрит на всех понимающим взглядом, бравирует, намекает на то, что мы все против нее сговорились. Знает, что совершил каждый из нас.

Похоже, она нашла доказательство. Надпись, оставленную Брэндоном на какой-нибудь бумажке. Фотографию, спрятанную за той, что уже находилась в рамке. Что-то, чему никто из нас не придал значения, ведь мы дружно решили, что убийство – ее рук дело. Но что же это за доказательство?

Если она что-то забрала из этой тумбы, значит, оно есть.

И это что-то я должна найти.

Она и раньше прятала вещи, это правда, не доверяя нам, ведь мы обошлись с ней несправедливо. Но много ли мест, где она могла что-то спрятать?

Все эти места здесь, в Холлоуз Эдж.

По дороге домой признаков жизни я почти не заметила. Никто не бегает трусцой, не поливает газон, не болтает на крылечке. Бассейн в полном забвении, на калитке висит какой-то черно-красный знак, текст прочесть не могу, но ясно, что вход запрещен. Наверное, по местным законам так полагается.

Когда я проезжала мимо дома Шарлотты, входная дверь открылась. По ступенькам сбежал Чейз, потом остановился, увидев, что к своему дому подрулила я.

Я как раз просчитывала на три шага вперед, прикидывала, куда Руби могла девать ящик с вещами Брэндона, я ведь и так все обыскала. Еще раз заглянула в шкафчик под раковиной, подняла старый брезент в гараже. И не сразу поняла, что перед домом Труэттов меня караулит Чейз.

– Ты что-то хотел? – спросила я и пошла ему навстречу по нестриженой траве, щекотавшей лодыжки.

– Я к тебе только что хотел зайти, – сказал он так, будто мы – добрые друзья. Как смерть все может изменить. Был врагом – стал союзником. Или наоборот. – К тебе какой-нибудь сыщик приходил?

Я еще не решила для себя, как в общую картину вписывается агент Лок. Но Мак дал мне понять: мы все заодно. У всех общие интересы.

– Да.

Чейз кивнул.

– Местной полиции это не доверят. Дело-то висит.

– Что не доверят? – спросила я.

Он посмотрел на дом Труэттов, на темные глазницы окон, прищурился.

– Подозревают, что тут не все чисто, – сообщил он, наклонившись ближе.

Я моргнула – что он имеет в виду? Фразу «не все чисто» используют, когда не хотят говорить напрямую. Когда скрывают простую истину: подозревают, что отправиться на тот свет Руби кто-то помог. Подозревают, что ее убили.

– Но как именно, они сказали?