Тихое место

Я услышала, что говорю не своим голосом. Вспомнила Руби, лежащую в свете углового фонаря. Крови нет. Признаков борьбы тоже.

– Официальной версии нет, – ответил Чейз, снова глянув на дом Труэттов. – Коллеги нашептали. Город маленький, сама знаешь. – Я кивнула, ожидая продолжения. – Подозревают, что ее отравили.

Рука метнулась ко рту, я отпрянула, в желудке все забурлило. К горлу подкатила вчерашняя водка, что-то кислое, с запахом хлорки.

– Вот так, – пробурчал Чейз, придвигаясь ко мне ближе. – Пока это неофициально. Ворона на хвосте принесла. Может, мне и не стоит про это говорить, но, с другой стороны, пусть наши знают, чтобы не разинуть рот, когда услышат от кого-то из посторонних.

Я покачала головой.

– Думаю, ты прав, спасибо, что сказал.

Я отступила еще на шаг, скорее в дом, закрыть дверь, отгородиться от опасности.

Чейз качнулся взад-вперед, не вынимая рук из карманов.

– О чем он тебя спрашивал?

– О чем? – переспросила я. – Кто?

– Сыщик из бюро уголовных расследований.

– Ни о чем, – ответила я. Потом качнула головой. – Где я в последний раз ее видела. Как узнала, что случилось. Хотел посмотреть на ее вещи, но смотреть было не на что, – я нервно сглотнула. – Спросил, записывает ли моя камера.

Чейз поднял голову – камера висела над входной дверью.

– Я сказала, что нет, – еще шаг назад, подальше от Чейза и этого разговора. – Спросил, что она пила. Сказала, что она сама приготовила сангрию, – я втянула воздух, засопела. – Я-то решила, что она просто перебрала, а умерла, потому что никто из нас к ней даже не подошел…

– Послушай, – перебил он и положил руку мне на плечо, такого близкого контакта у меня с Чейзом Колби не было никогда. От него пахло мятой и табаком. – Бояться нечего. Просто ты должна знать, что у них на уме. Но говорить с ними ты не обязана, Харпер. Запомни это.

Я чуть прикрыла глаза – когда уже он уберет руку? Может, думает, мне есть что скрывать?

– Пусть это останется между нами, – добавил он, но жестом охватил всю улицу. Значит, он обошел всех, рассказал каждому в отдельности. Предупредил нас всех.

Пошатываясь, я поднялась по ступенькам. Не сразу попала ключом в замочную скважину. Прижалась лбом к дверному косяку, постаралась наладить дыхание, посчитала до десяти.

Дома я собиралась обшарить все углы – может, она что-то забрала из моего кабинета и здесь припрятала? Но дальше кухни дело не пошло.

В раковине лежала ее фиолетовая кружка-термос. Я подобрала ее на бетонном полу у бассейна. Сполоснула, а потом пила из нее, потому что не могла найти свою.

И вспомнила: Тина отступает от тела Руби у бассейна и задевает стоявшую рядом голубую кружку.

Мою кружку!

У меня перехватило дыхание. Я открыла холодильник, вытащила все, из чего могла пить Руби, все, что она ела… все, где могла укрываться смерть. Все, чем ее могли отравить. В отчаянии выбросила все, что было открыто. Вино, апельсиновый сок, фрукты в миске.

Был еще один кувшин с сангрией, я его вылила, дно раковины пошло красными пятнами, кусочки фруктов забили сток.

Я все смыла, зачерпнула несколько пригоршней бегущей из крана воды и все выхлебала, пытаясь очиститься. Не тут-то было, на зубах остался шероховатый осадок, на спинке языка – терпкий вкус.

Я проверила гараж, все шкафы, шкафчики в ванной комнате. Пошарила под раковиной в кухне, на верхних полках гардеробной, залезла на чердачок, туда вела выдвижная лесенка из коридора на втором этаже.

Никаких тайников. Старые банки с краской, какой-то хлам, сколько здесь живу, столько и пылится. Я начала сомневаться: может, эту коробку из моего кабинета унесли давным-давно? И Руби тут ни при чем?

Я еще рыскала по дому в поисках укромного местечка, и тут, заставив меня всполошиться, над дверью задребезжал звонок.

Я выглянула в окно – на крыльце, с белым пластиковым пакетом из китайского ресторанчика, стоял Мак, вид какой-то затравленный. На голове шляпа, и, хотя уже наступили сумерки, под глазами были заметны темные круги, будто от недосыпа.

Я открыла дверь, и он смущенно протянул мне пакет с едой.

– Знаю, ты сказала, что с ее вещами уже разобралась, но поужинать-то не вредно.

Я отошла в сторону, и он вошел в дом.

– Спасибо. Но есть что-то не хочется, – сказала я.

– Тогда все, что останется, твое.

Он чуть улыбнулся и принялся орудовать на кухне. Вынул из пакета пластиковые коробки с едой, достал с полок две тарелки. Мне нравилось, как спокойно он движется, будто вечеринка и не закончилась, праздник продолжается и мы настойчиво делаем вид, что все нормально.

– Ее отравили, – произнесла я, вдруг он не знает?

Он замер над стойкой, утопив ложку в блюде из цыпленка в кисло-сладком соусе.

– Не факт, – возразил он. – Что точно случилось, они не знают.

Я посмотрела на еду, на него, и к горлу подкатила тошнота.

– Чейз сказал…

Он отпустил ложку, повернулся ко мне.

– Чейз в следственную группу не входит. А алкогольное отравление – это тоже отравление, верно?

– Он сказал, что тут не все чисто, – прошептала я.

Мак снял шляпу, пригладил русые волосы.

– Слушай, я здесь, с тобой, вечером Тину на дежурстве сменит Чейз. Нам нечего бояться, Харпер.