Тихое место

– Ты нас к этому подтолкнул, – сказала я, вспомнив текст на доске объявлений, который я нашла у Руби.

– Никто вас не подталкивал. Вы были рады стараться.

Я подошла ближе, понизила голос:

– Я знаю, что тогда видел господин Монахан. И что видели Тейт и Хавьер. А ты это скрыл.

Его щеки чуть провисли.

– Двоим показалось, что они кого-то видели в темноте? Такое свидетельство не принимают всерьез, особенно среди ночи. А у нас была улика. Все остальное – пустые разговоры. Я просто нарисовал вам всю картину как есть. Всем вам. Может, в этом и была моя ошибка.

– Ты не имел права решать за всех.

– Верно, – он заговорил быстрее и злее. – Каждый сам для себя решил, что ему говорить в суде, а что – нет. Хочешь кого-то обвинить? Посмотри в зеркало. Пусть каждый из вас посмотрит в зеркало. Я только хотел, чтобы у нас было тихо. Чтобы всем вам жилось спокойно. Вы были моими друзьями. Моей общиной. Я всех вас прекрасно знал. Знал, что никто из вас на такое не способен. Разве я ошибался?

– По чьему-то поводу ошибался, Чейз.

Он резко втянул носом воздух.

– Хорошо, Харпер, давай разберемся. Кто это мог быть, если не Руби?

Он поднял на лоб очки, будто ждал, когда я наконец пойму. И я поняла, хотя всей душой этому противилась. Эту истину поняли мы все: если преступление совершила не Руби, значит, это был кто-то из нас. Но верить в такое никто из нас не хотел.

– Не знаю, – честно призналась я.

– Правда? – Он наклонился ближе, чуть-чуть, и мне пришлось вскинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. – А я ведь знаю, что Руби сказала Маку возле озера.

Я дернулась и по его лицу увидела: он понял, что допустил ошибку. Мак мне сказал, что никакого разговора с Руби не было, что она здорово выпила и несла всякую чушь. Значит, Мак мне соврал.

– И что же? – спросила я.

Чейз отмахнулся от меня, сделал шаг назад.

– Что она сказала, Чейз? Нарисуй, как ты говоришь, всю картину, давай доказательства.

Он кивнул, принимая мой аргумент.

– Якобы она сказала: Из всех людей именно Харпер, ты представляешь? – он улыбнулся. – Как думаешь, что она имела в виду?

Я покачала головой. Она имела в виду, что я встречалась с Маком. Скорее всего. Или что я забрала ключи, которые она спрятала. Или что стала кричать на нее на вечеринке. Только не то, на что намекал Чейз. Но кто-то этот намек может принять всерьез.

И ничего этого Мак мне не сказал. Зато сказал Чейзу. Мужской клуб, прикрывают друг друга.

– Вы все заодно.

Я отодвинулась от Чейза. Он – не исключение. Хочет себя обелить. Доказать себе самому: он все сделал правильно. Под его взглядом я сделала еще шаг назад.

– Я тебе сразу сказал, Харпер: будь осторожна. Сказал, что она опасна.

Я вдруг подумала: мы стоим у бассейна, а это чуть ли не единственное место, где нет камер. И кто-то отравил Руби прямо здесь. Кто-то увидел в машине ребенка Марго и не попытался помочь.

Опасны мы все.

Все закрутилось, и я снова не могла повлиять на события. Они разворачиваются вокруг меня, наваливаются на меня против моей воли.

Но кто пробрался ко мне в дом той ночью, когда убили Труэттов? И как ему это удалось?

Калитка моего дворика, возможно, была открыта, задвижкой мы почти не пользовались, считая, что опасаться нечего, но задняя дверь в дом всегда заперта. А Руби вышла через переднюю.

Я спустилась во дворик. Конечно, у Руби был ключ. А если она сделала дубликат? Ведь она припрятала целую связку. Но отдельно закапывать запасной ключ?

Мест, где его можно спрятать, не так много. Цветочных горшков, половичков тут нет. Я провела пальцами по дверной раме, но только вывозила их в какой-то грязной саже и сыром мхе. Пошевелила кирпичи у края дворика – может, что-то сунули под них? Нет, кладка прочная.

Вся мебель здесь: соломенное кресло и скамеечка под пару, садись и читай, очень удобно. Я проверила подлокотники, пошарила между планками. Ничего, кроме того, что делают с вещью время и погода.

Напоследок я перевернула вверх дном скамеечку – и оторопела. Вдоль нижней планки шла серебристая полоска клейкой ленты, углы испачканы и отходят от дерева – значит, ее не раз отклеивали.

Я отрывала ленту, и казалось, шла сквозь время по следу призрака.

Кусочки краски сместились… к липкой стороне серебристой ленты был приклеен запасной ключ.

Я вздрогнула. Вот она, безопасность за запертыми дверями и закрытыми на задвижки окнами. Опасность, да еще какая! Кто-то всегда имел доступ к моему жилищу.

И Руби прекрасно знала, что замкам и дверям доверять нельзя. На всякий случай под матрасом держала нож.

Той жуткой весенней ночью кто-то про этот ключ знал. Кто-то, кому сказали: милости просим.

И этот кто-то заходил сюда в ночь, когда убили Труэттов. Прокрался по лестнице, включил душ, чтобы уничтожить какие-то улики.

Смыть все, что она сделала.

Надо поговорить с Шарлоттой. Только как спросишь соседку: это твоя дочь пишет мне угрожающие записки? Твоя дочь – преступница? Ты знаешь, где она была в ту ночь, когда убили Брэндона и Фиону Труэтт?

Почему вообще той ночью случилось то, что случилось? Кому понадобилось убивать Труэттов?