Тихое место

Наверное, Руби, ведя за нами слежку, что-то заподозрила, на что-то наткнулась. И в итоге поплатилась жизнью. И теперь я иду по ее следу.

Кому доверять? Только не Чейзу, он тогда солгал, подтасовал факты, навел следствие на Руби. Полиции? У них сейчас идет внутреннее расследование по делу Руби. Этому агенту рангом выше, которого я едва знаю? Мой брат тогда сказал: надо быть уверенной на все сто. Иначе система тебя перемелет.

Даже если за тобой нет вины, после встречи с системой ты – другой человек. С братом вышло именно так. Прошлое не отпускает его по сей день.

Только система тоже ошибается. Ведь что она такое? Система – это люди, законы, которые люди же и написали, стремясь к справедливости. Но всегда ли эти законы справедливы?

И если система нацеливает свое дуло на тебя, увернуться очень трудно. Она преследует тебя, въедается в тебя, и тебя от нее уже не оторвать.

Дома Шарлотта или нет – неизвестно. Я полдня следила за ее гнездом, но признаков жизни не обнаружила. Даже послала ей сообщение, вполне безобидное: можем поговорить? Но она не ответила.

Томясь от ожидания, я еще раз изучила страницы книжечки Руби, где она записывала, куда по вечерам ходила Уитни. Потому что для себя я решила – это она. И точка.

Именно ей Руби сказала: заходи, если что-то понадобится.

Именно она знала, где стоят камеры и как от них укрыться.

Весной она была у меня на работе, чтобы пройти собеседование и поступить в колледж, и наверняка обратила внимание на мою кружку ПРИВЕТ! И решила этим «приветом» меня попугать.

Но меня смущало время, когда записки оказывались у меня под дверью. Какая тут логика? Первую – ТЫ СОВЕРШИЛА ОШИБКУ – подбросили вечером, когда все мы были на собрании, в комнате у бассейна, обсуждали, кто и когда будет дежурить. Вторую – МЫ ЗНАЕМ – я нашла, когда сама вернулась с дежурства, вот наглость!

День близился к вечеру, Шарлотта молчала, я взяла ту фотографию и, крадучись, двинулась к ее дому, через один от моего.

Камера безопасности Броков смотрела на дорожку перед домом. Я подошла оттуда, чтобы меня видели. Нажала кнопку звонка – в окне что-то мелькнуло. Кто-то выглянул. Но открывать не спешил.

Я негромко постучала, и дверь внезапно распахнулась – Молли тряхнула гривой.

– Что такое? – спросила она, и это было нечто среднее между шепотом и воплем. Смотрит так же, как на прошлой неделе, когда я зашла к ее матери перед встречей у бассейна. Подозрительная и напуганная.

– Где мама?

В жилище стояла тишина, свет приглушен. Шарлотта делает вид, что ее нет дома?

– Не здесь, – ответила она с каменным лицом и начала закрывать дверь.

– Погоди.

Я поставила ногу в дверной проем, и дверь осталась открытой. Кажется, я наконец поняла, откуда взялись эти послания.

Причина – я сама.

В этом самом дверном проеме я в прошлый раз сказала Молли: виновность Руби не доказана.

А Молли уверяла, что доказана.

Помню выражение ее лица: и не верит мне, и сомневается. Она боялась не того, что Руби оказалась рядом с ее домом. Нет, она боялась другого – мне что-то известно. Иначе зачем я в тот день заявилась у их двери, зачем хотела говорить с Шарлоттой? И намекала на то, что Руби невиновна.

Но если Руби невиновна, значит, виновен кто-то другой!

Последняя записка гласила ПРИВЕТ! Ее написал кто-то, кто был в моем кабинете. Сначала я решила, что это Престон. Он работник службы безопасности на нашем кампусе, у него есть доступ ко всем зданиям, и к моему кабинету тоже.

Когда я пришла сюда, я думала об Уитни. Уитни подала заявление на учебу в нашем колледже, она вполне могла быть у меня в кабинете и обратить внимание на кружку с яркой надписью.

Но Уитни увели на собеседование дальше по коридору. А со мной сидели, ожидая результата, Шарлотта и Молли.

– Вообще-то я пришла поговорить с тобой, Молли. – Из заднего кармана я достала фото и протянула ей, глаза ее расширились, она громко сглотнула. – Готова поговорить прямо здесь, если хочешь.

Я шагнула назад, к краю крылечка, здесь наш разговор наверняка попадет на камеру.

Но Молли широко распахнула дверь и вернулась в дом.

Я вошла следом – идеальная чистота, как всегда. Все поверхности вытерты, никакой посуды. Но этот фасад явно дал трещину. Что-то было уже не таким, как прежде. Дверца шкафчика под раковиной болтается на одной петле. Семейные фотографии на стенах так и висят – рядом с Шарлоттой стоит Боб, девочки ростом едва доходят им до плеч. Будто они не выросли. Будто Шарлотта не хочет признавать очевидное.

Я бросила фото на стойку между нами.

– Привет! – воскликнула я. – Расскажи, зачем ты мне это суешь?

Молли глотнула, коснулась рукой горла.

– По-моему, ты сейчас нарушаешь закон.

Но голос звучал слабо, и она оглянулась назад, будто чего-то боялась. Ясно, что я застала ее врасплох. Такой лобовой атаки она никак не ожидала.

– Вовсе нет. А Марго… О чем ты думала, Молли? Почему решила нам угрожать? Что скажут соседи, когда узнают, что это ты?

– Вы все с виду такие хорошие, – она скрестила руки на груди. – Только я вижу вас насквозь. Знаю, кто на что способен.

– Это шантаж, – сказала я, хотя она ничего не просила взамен.