Тихоня

Достаю из кармана копию ключа, вставляю в замок и проворачиваю. Замок щелкает, и я поворачиваю ручку, осторожно открывая дверь. Меня встречает темнота и тишина. Оглядываю гостиную. Из-под закрытой двери Бел пробивается мягкий свет. В комнате ее соседки темно. Она либо спит, либо ушла. Держу пари, она ведет себя как обычная студентка университета. А это значит, что моя маленькая тихоня в моем полном распоряжении.

Бросаю пиджак и галстук-бабочку на стол и подхожу к двери спальни. Распахиваю ее; дверь с громким стуком ударяется о стену, и я упираюсь руками в косяки, блокируя единственный выход из комнаты.

Застыв, как олень в свете фар приближающегося автомобиля, она смотрит на меня. Требуется всего мгновение, чтобы на нее обрушилась реальность и ее глаза расширяются в десять раз.

— Какого черта?

— Лучше спросить, ты действительно только что послала меня на хуй? Просто попытайся убежать, цветочек.

Глава 16

БЕЛ

Моему мозгу требуется некоторое время, чтобы осознать, что видят мои глаза. Это действительно он стоит в дверном проеме, выглядя как закуска в этом гребаном смокинге, или мне кажется? Набираю в легкие воздух, надеясь, что, возможно, больше кислорода заставит мой мозг осознать, что все это нереально, и пытаюсь сесть, но вздрагиваю, когда Дрю входит в комнату, словно он здесь хозяин.

Нет, он вполне реален. Высокая фигура напряжена, плечи расправлены, а походка как у пантеры, готовой к прыжку.

Его слова повисают в воздухе.

— Я повторюсь только один раз, Бел. Ты послала меня на хуй?

В горле словно застревает тяжелый камень, из-за чего мне трудно говорить. Не ощущаю себя такой храброй, когда сталкиваюсь с ним лицом к лицу. Его размеры, гнев и все то, что стоит между нами. Большие, громоздкие вещи, которые я не знаю, куда спрятать.

Вместо этого стараюсь быть честной.

— Я была занята и не хотела тебя видеть.

— Не думаешь, что простого "не могу говорить", "я сейчас занята" было бы достаточно? Тебе обязательно было отталкивать меня? Именно сегодня, в этот день. Уверен, что уже предупреждал тебя, что бывает, когда меня слишком сильно толкают?

Я оглядываю комнату, как будто что-то упустила. Кем, черт возьми, он себя возомнил?

— А какой сегодня день? Я пропустила твой День Рождения или что-то в этом роде? Если так, то прошу прощения, что не подготовила подарок. — Сарказм в моем голосе невозможно не заметить.

— Нет, дерзкая маленькая тихоня, сегодня не мой День Рождения. Но это не важно. Сейчас я не в настроении терпеть такое отношение.

Громкий, урчащий звук наполняет уши. О Боже.

Темный взгляд Дрю устремляется на меня.

— Когда ты в последний раз ела?

Прочищаю горло, крепко вцепляясь в одеяло, словно оно способно спасти меня от этого грубияна. Похоже, он только сейчас заметил, что я использую его в качестве защиты, и, протянув руку, вырывает одеяло из моих пальцев. Я не готова к резкому рывку и чуть не падаю с кровати.

— Эй! Это было не очень-то вежливо! — сердито ворчу я.

Его взгляд скользит по моему внезапно похолодевшему телу. По коже пробегают мурашки, когда его глаза останавливаются на моей часто вздымающийся груди и напряженных сосках, которые упираются в тонкую белую майку. Замечаю, как раздуваются его ноздри, как сильно сжимаются челюсти, как напрягаются мышцы его тела, словно он пытается себя контролировать. Как будто он крадущийся зверь, готовый в любой момент сожрать меня заживо.

Независимо от мыслей и воспоминаний о том, что произошло между нами в библиотеке, о том, каким бессердечным и темпераментным он может быть, реакция моего тела на него остается прежней. Мышцы напрягаются, а в центре становится влажно. Клянусь, температура в комнате поднимается градусов на десять. Из-за физического влечения мне все труднее ненавидеть его, особенно когда мое тело говорит обратное. Отчасти он мне даже нравится, по крайней мере, те его черты, которые он мне показывает, не вызывают ненависти и злобы.

Почему я такая? Почему он имеет власть надо мной? Я должна презирать его, но почему-то… не могу.

— Я никогда не утверждал, что я хороший парень, не так ли? Вставай! — приказывает он, поднимая одеяло и бросая его на складной стул, стоящий в изножье кровати.

Я с трудом сглатываю, надеясь сохранить голос ровным. Такие мужчины, как он, падки на любую слабость.

— Нет, я плохо себя чувствую.

— Может быть, потому что твое тело пытается съесть само себя. Тебе нужна еда, Бел. Вставай.

На кончике языка вертится крик, но вместо этого мои слова срываются на шепот.

— Почему тебя так волнует, что я ничего не ела?

Все, о чем успеваю подумать — что, возможно, мне следовало лучше продумать свой ответ, потому что он тут же подается вперед, нависая надо мной, положив руки по обе стороны от моего торса, его длинное тело вытянулось над краем кровати.