Тиховодье

Долгие четырнадцать лет, на протяжении которых она должна была видеть, как ее сын взрослел, как превращался в мужчину, будто вынули из ее головы. Ей казалось, ее не просто лишили части памяти, ее лишили части души. Ведь, что такое человек, как не его память. Заберите ее у него, а еще лучше замените чужими воспоминаниями, и вы получите совсем другого человека. Наша память – самый большой дар и самое большое проклятие. Она подавляет нас всей тяжестью прожитых лет. Пережитые страхи и проглоченные слезы диктуют, как нам поступать и как говорить. Счастливые моменты требуют бесконечных самоповторов. Но воспоминания – это, по большому счету, все, что у нас есть. Они всё то, чем мы являемся.

Ей пришло на ум, что все происходящее с ней с того момента как она очнулась на набережной похоже на паззлы от разных картинок. Сколько не пытайся собрать из всех них одно единственное изображение – это никогда не получится.

Теория о пропавших четырнадцати годах отлично составлялась из большинства имеющихся у нее на руках фрагментов. Однако оставались такие, которые никак не встраивались в общую картину, выбивались из нее, наличие которых можно было объяснить только собственным безумием.

Она быстрым шагом обошла брошенную возле школьного крыльца «Газель».

Если она хочет успеть побывать дома до того, как город смоет ей надо поторапливаться. До проспекта Батова более пяти километров, это городская окраина, настоящая спальная дыра, с расписанными граффити стенами, обоссанными подъездами, пустырями, магазинами, наполненными просроченным товаром и дешевым пивом.

Часть ее до сих пор не верила, что они переехали туда. Ей это казалось невозможным, нереальным и абсурдным. Но это единственное, что у нее было.

2

– Катя, – услышала она и, обернувшись на голос, заметила идущего к ней человека.

Его лицо пряталось за траурную вуаль темноты, накинутую плаксивыми сумерками на пустынную улицу. Как только человек попал под свет фонаря, Катя сразу узнала в нём Диму. Она настолько обрадовалась, увидев его, что с трудом удержалась от того, чтобы не кинуться ему на шею.

– Твоя марсианка так и не пришла? – все, что они смогли себе позволить – обняться подобно старым друзьям. Но для нее было достаточно и этого. Она прижалась к его мокрой майке, почувствовав на своей шее ровное успокаивающее дыхание.

Она медленно отстранилась.

– Да. Решил больше не ждать, – ответил он, послушно размыкая объятия и отпуская ее. – Я кинул ей СМС на всякий случай, надеюсь, нужды в нем не было. Мобильные не работают, сети нигде нет. Полагаю, я встречу ее здесь. Иначе мне придется ехать к ней домой.

– Тут ты ее точно не найдешь…

– Почему?

– Сам разве не видишь, – она показала на темные окна школы. – Идти сюда не было никакого смысла. Тут никого нет. Похоже, эвакуация закончилась. Все двери закрыты.

– Вот чёрт? Точно?

Она развела руки.

– Внутри пусто. Ни души. Я пробралась через окно. У меня это уже неплохо получается. Думаю, еще немного практики, и я могла бы переквалифицироваться в форточники.

Дима бросил взгляд сквозь стекло на ярко освещенное фойе и с недоверием посмотрел на нее.

– Если только призраки, – добавила она после секундной заминки. Улыбнулась, делая вид, что это шутка. Ей захотелось рассказать ему всё, поделиться всем увиденным и прочувствованным, но осознание того, что парень обязательно сочтет её окончательно спятившей, не дало потоку из сбивчивых от нетерпения, бурлящих как кипящая вода, слов вырваться наружу.

– То есть нас бросили? – он подошел к дверям, дернул ручку. Они вновь были закрыты. Катя даже не удивилась. Во всем происходящем присутствовала какая-то странная безумная логика, и ей казалось, что она уже начинает ее постигать.

– Охрана. В школе обязан быть сторож или охранник. Наверное, спит где-нибудь или в компьютерном классе в интернете торчит. Надо как-то добраться до него.

– Нет. Никого там нет. Ты меня слушаешь? Все двери закрыты. И эти. И те, что в перемычке. И любой эвакуационный выход. Там никого. Вообще.

– Хм… Честно говоря, я ожидал чего угодно, но не такого поворота. Значит, придется выбираться из города самим. Но сначала надо найти Свету. Может, поедешь с нами?

– Да, было бы здорово, – задумалась Катя. – Но сначала… У меня тоже есть кого искать. Сначала я найду сына. Он все, что у меня есть.

– Ах, ну да… Макс… – Дима понимающе кивнул и посмотрел на нее с едва скрываемой жалостью. – Ты нашла что-то на его счет?…

– Это безумие. Полное безумие. Но, похоже, ты был прав. Всё выглядит так, будто корова слизала добрый десяток лет из моей головы. И при этом, кажется, будто ничего не поменялось. Я не могу себе представить, как такое может быть. Как только задумываюсь об этом, или пытаюсь сосчитать какой же сейчас год, мне тут же становится не хорошо, то голова закружится, то живот скрутит. Я уже не уверена и в том, что все, что я помню, было со мной. Было ли? И со мной ли?