Тиховодье

– Меньше всего я хотела бы сейчас видеть моих подруг, – вздыхает она. – Никогда бы не подумала, что чужое счастье настолько способно свести их с ума от зависти.

– Я думаю, вы еще помиритесь, – отвечает молодой человек, нежно прикасаясь к ее щеке.

– Никогда, Саша, – мотает она головой. – Никогда. После всех этих заявлений о том, что я выхожу за тебя «по залёту», после всех их звонков тебе с угрозами и предложениями бросить меня, со словами, что я тебя не достойна. Как я могу после этого с ними общаться. Мне даже проходить мимо них противно. Жаль только одного, – что нет рядом со мной сейчас папы и мамы.

– Мне тоже жаль. Думаю. Уверен. Они были хорошими людьми.

Он обнимает ее и произносит:

– Пойдем, любимая. Пусть этот день будет только для нас двоих.

– Троих, – поправляет она его, показывая на живот.

Он смеется и подхватывает ее на руки.

– А ты потяжелела…

– Люблю тебя…

6

Как она могла забыть это? Свою собственную свадьбу, своего мужа и отца своего сына. Что с ней произошло? Что она забыла еще?

Знакомство с Сашей не отличалось романтизмом. Они встретились в ресторане «Легенда», гуляя в разных компаниях на чужих днях рождения. Сбежав из-за стола, она вышла покурить во двор и поняла, что оставила сигареты в куртке. В отчаянии оглядевшись, она встретилась взглядом с молодым человеком, который понял ее без слов, молча протянув полупустую пачку.

– Длинные, с ментолом? – она удивленно вскинула бровь.

– Стараюсь бросить, – ответил он.

За разговором прошло полчаса. Оказалось, они оба ощущали себя лишними в своих компаниях. Им нравились одни и те же фильм и оба они питали странную неприязнь к актеру Патрику Свейзи.

Последнюю сигарету они выкурили на двоих. Смеясь, он предположил, что это называется «курить на брудершафт» и объявил, что дальше должен следовать французский поцелуй.

Она вспомнила это очень хорошо.

Вспомнила и рождение Макса. Была зима, кружили снежинки, солнце еле пробивалось сквозь мрачное небо. Александр встретив ее на ступенях роддома и приняв от нее завернутого в теплое одеяло сына, отвез их в новую, еще пахнущую строительным клеем и обоями квартиру в недавно построенном доме с винтажными арочными балконами, высокими потолками и огромными комнатами. Ради этой квартиры он взял кредит на предприятии, где с недавнего времени работал начальником отдела продаж, при условии не увольняться на протяжении десяти лет.

Вспомнила, также, как они гуляли втроем по осеннему парку. Макс держал их за руки. Он только начал делать свои первые шаги и ему требовалась постоянная поддержка, Саша что-то воодушевленно рассказывал, а она шла рядом и ощущала необычайное умиротворение. Низкое солнце подсвечивало желтую листву деревьев, отражалось в окнах домов. Длинные тени и свет перемежались на их пути так, словно весь мир превратился в зебру.

И на этом, пожалуй, всё. Все воспоминания, связанные с Александром, обрывались. Как она ни старалась, ничего больше вспомнить у нее не получалось.

Катя подняла с земли кольца. Бережно оттерев от грязи, убрала их в сумочку.

Сняла с качелей мокрого Плюша и, обняв его, медленно побрела в сторону подъезда.

Часть третья

Теперь задумайтесь на минуту вот о чём. Если галлюцинация – это своего рода неконтролируемое восприятие, то восприятие здесь и сейчас – это тоже своего рода галлюцинация, но контролируемая галлюцинация, в которой предсказания мозга в настоящее время управляются сенсорной информацией из мира. На самом деле, мы все постоянно галлюцинируем, в том числе прямо сейчас. Просто когда мы согласовываем наши галлюцинации, мы называем их реальностью.

Профессор когнитивной и вычислительной нейробиологии Анил Сет (Anil Seth)

Глава 1

1

Раздался писк домофона и дверь подъезда распахнулась.

Она ожидала увидеть Диму, но на крыльцо вышел незнакомый пижон лет тридцати. Светлый костюм, голубая рубашка в мелкую клетку, галстук с абстрактным рисунком – подобные были в моде во времена ее детства, как правило, их носили герои мексиканских сериалов, при этом ширина галстука должна была коррелировать со статусом его обладателя.

Короткостриженые курчавые черные волосы делали его похожим на успешного столичного еврейчика, банковского клерка с большими амбициями. Он отлично бы смотрелся как в дорогом стрип-баре на Тверской, так и у проекционного экрана на котором дремавшим акционерам демонстрировались бы слайды уверенного роста продаж, кредитов, прибыли и лапши на их ослиных ушах.