Тиховодье

…, страшнее ложь, которая сопровождала бы их на протяжении всей оставшейся совместной жизни. Страшнее – потеря доверия. Она уже не сможет ни доверять, ни довериться ему. Ни за что и никогда.

Так как поступила она после пережитой измены?

Катя была уверена, в том, что между ней и мужем так и не было никакого разговора. Она просто отдалилась от него, замкнулась и посвятила себя сыну. Именно так поступают глупые трусливые курицы.

Она ненавидела себя за то, что оказалась одной из них.

Александр в свою очередь, после собственных измен мог начать ревновать ее. Или делать вид что ревнует. Вероятно, так и было. Похоже, теперь это вполне в его духе – нагадить самому и обвинить другого. К тому же всем известно кто громче других кричит: «Держи вора».

Как всё-таки меняются люди.

Она вспомнила, каким он казался ей милым в первые месяцы их знакомства. Каким он был ласковым и щедрым на нежные слова. Куда все это ушло? Неужели Александр где-то в глубине души был таким и раньше, но она просто не замечала этого. Или же его испортили деньги и успешная карьера? Или (при этой мысли слезинка застыла в уголке ее глаза) она сама испортила его.

Потеряв счет времени и совершенно не ощущая его ход за разбором открывшихся ей воспоминаний, смакуя их, как дегустатор смакует шампанское восемнадцатого века, она незаметно добрела до центра сквера.

Аллея перед ней внезапно расширилась, деревья и кусты расступились, и она уткнулась в огромного надувного клоуна.

Фигура метра три ростом стояла с разведенными по сторонам руками. Между ними привязанный к толстым пальцам раскачивался слабо натянутый плакат «Добро пожаловать!» Неестественно широкая улыбка демонстрировала всем неровную сетку нарисованных зубов.

На синем клоунском цилиндре сидела нахохлившаяся серо-черная ворона. Отведя в сторону голову, она разглядывала Екатерину блестящим красным глазом.

Разве у ворон бывают такие глаза? Ей доводилось видеть красные глаза у некоторых пингвинов в передачах по каналу National Geographic, в фильмах ужасов у подопытных крыс альбиносов, но никогда не встречала их у обычных городских ворон.

– Кыш, – Катя взмахнула рукой, но птица даже не шелохнулась.

Не издав ни звука и не моргнув, она продолжала следить за женщиной пристальным немигающим взглядом. Не обращающая внимание на дождь, все такая же неподвижная и жуткая.

На память пришли фильмы про зомби и стих Эдгара По.

Вещий, – я вскричал, – зачем он прибыл, птица или демон
Искусителем ли послан, бурей пригнан ли сюда?
Я не пал, хоть полн уныний! В этой заклятой пустыне,
Здесь, где правит ужас ныне, отвечай, молю, когда
В Галааде мир найду я? Обрету бальзам когда?
Ворон: «Больше никогда!»[8]

Она неуверенно обошла клоуна, стараясь не упускать птицу из вида, издав короткий нечленораздельный возглас (Бля!), когда та резко дернула головой, и, задрав клюв, последовала взглядом за Катей. Теперь ворона выглядела напряженной, – как хищник, изготовившийся к смертельному прыжку на спину ничего не подозревающей жертве. Казалось, еще немного, одно неверное движение человека, и она сорвется и накинется на него, как птицы из фильма Хичкока. Спикирует сверху и начнёт бить своим огромным мощным клювом, выдирая волосы и отщипывая куски плоти с головы, лица и плеч.

Екатерину охватил безотчетный ужас, и она спряталась под ветвями куста с крупными красными ягодами и плоскими листьями. Низкая ограда доходила ей только до колена, и в случае реальной опасности перешагнув через нее, Катя могла укрыться среди острых колючек и жестких листьев, где, как ей казалось, ворона не сможет ее достать. Сердце гулко и лихорадочно стучало. Стало нестерпимо жарко. Кому-то этот страх перед обычной птицей мог бы показаться ненормальным, но только не ей.

Не здесь и не сейчас.

После зомби-школьниц, ожившей цветочной скульптуры и полупрозрачных карликов, разговаривающих прямо внутри ее головы и читающих ее мысли, ворона-людоедка могла показаться просто безобидной шуткой.

Птица громко и надтреснуто каркнула. Раздалось хлопанье крыльев. Покружив над клоуном, ворона улетела вглубь парка аттракционов, исчезнув среди таких же, как она серо-черных ночных теней.

В центре площади, напротив неработающего фонтана, как пришелец из прошлого со своей полукруглой жестяной крышей, стояла деревянная будка, внутри которой когда-то сидел кассир. У окошка висел белый лист бумаги, слишком яркий для этого серого залитого водой мира. Вероятно, размокшее расписание работы аттракционов или другое объявление.