Тики Ту

Знакомясь в парках с молодыми дамами, а в кабачках с подвыпившими джентльменами, Предо, вспоминая дни собственной юности, не раз пытался подбить людей хоть на какое-то, пусть даже самое ничтожное безрассудство, как то — бросить конфетную обёртку на газон или устроить пьяную потасовку, но ни разу его старания не увенчались успехом. Тикитуанцы смотрели на него, как на психа, искренне не понимая, зачем, например, бить по морде соседа, у которого в сортире забилась и лопнула канализационная труба и теперь из подъезда на всю улицу разит нечистотами. И действительно, зачем? Ведь скоро придёт сантехник и приведёт трубы в порядок. А там и радивые дворники подоспеют. На поливальной машине. От дерьма ни следа не останется. Ну и лиссы без работы не останутся. Обязательно вычислят истинного виновника аварии и уведут в загадочное Место, откуда тот в ближайшее время не вернётся.

Одно время Предо был склонен думать, что жизнь в Тики Ту настолько правильна благодаря сознательному или бессознательному страху перед неизбежной карой. Но вскоре, увидев сцену, как лиссы уводили гражданина, обронившего на отполированную мостовую яблочный огрызок и решившего его не поднимать, разуверился и в этом своём предположении. Пленник, которого ждала казнь, следовал под конвоем с такой же бесцветной улыбкой, которую, должно быть, не снимал с лица все свои годы жизни в странном городе.

— У вас что, нет семьи? — спросил Предо нарушителя, приблизившись к нему на достаточное расстояние. — Или вам нечего терять?

— Почему же, — ответствовал тот, — есть жена, да и терять что, пожалуй, найдётся. Но я виноват, и лиссы безоговорочно правы, направляя меня в Место.

— Простите, а вы знаете, что вас там ждёт? — не унимался Предо.

— Откуда ж мне знать? — ровным голосом отвечал гражданин. — Этого никто не знает. Кроме лиссов. Но они всегда молчат.

— И вам не страшно?

— Нет, — покачал головой человек. — Просто так положено.

Всю оставшуюся дорогу процессия молчала. А минут через пять беднягу привели на одну из десятков похожих друг на дружку круглых площадей, и парочка лиссов не без усилий откинула тяжёлый чугунный люк с обычной земной надписью — «ЧЕМЕТ». Двое других подтащили к отверстию мужчину и, подняв его за локти, бросили в чёрную зияющую пустоту. Вытесненный телом, падающим на огромной скорости, воздушный поток запел долгое, леденящее кровь, но постепенно стихающее в бездонной глубине: «Ту-у-у-у-у-у-у-у…».

Туууууууууууу… И всё. Как говорится, был человек…

Ночью Предо вернулся к пункту экзекуции с украденным на рынке ломом. Пропыхтев с полминуты, он всё же выдернул крышку люка из тонких пазов и отбросил её в сторону. Не долго думая, прыгнул в дыру и крепко зажмурился, но через доли секунды ступни его коснулись твёрдого пола. Разверзнув очи, ангел огляделся, однако в свете неизменного ацетиленового фонарика, предусмотрительно захваченного для ночного похода, разглядел лишь скудную панораму, обычную для канализационного тоннеля. Никаким загадочным Местом здесь и не пахло, зато разило вековой плесенью и слегка отдавало обычным для подобных подземелий метаном.

В течение следующей недели Предо проверил ещё около сотни колодцев, но, увы, тоже безрезультатно.

Не пренебрегал хранитель и иными способами достичь желаемого. Чем плохи намеренные правонарушения? Предо специально бросал мусор мимо урн, ломал ударом ноги водопроводный кран в туалете ресторана, стеснительно наглея на виду у лиссов, шлепал по мягкому месту симпатичных горожанок, громко ругался матом в автобусе и даже украл в дорогом магазине женскую шубу из соболя. Но — вот беда — ничем так и не вызвал неистового гнева безмолвных охранителей порядка. Те лишь бесшумно подбирали за разбушевавшимся Предо окурки, приводили безропотного сантехника, заглушали сквернословие громкой рекламой каких-нибудь киевских котлет… А за дурацкую шубу расплатились вскладчину из собственных карманов, чем выбесили ангела окончательно.

Оставалось одно — идти на приём к самому Архитектору жизни.

Найти Власа Степановича оказалось совсем несложно. Стоило хранителю подумать о встрече с этим параноиком, немедленно, словно из-под земли вырос указующим перстом вездесущий лисс (один из, конечно же) и, подав недвусмысленный знак, повёл Предо за собой. Никуда не сворачивая с проспекта, минут через двадцать оба достигли знакомой уже сторожки у главных городских ворот. Архитектор жизни Тики Ту, облачённый в лагерный ватник и обутый в стоптанные валенки, сидел на ступеньках каменной будки, держа в руке плоскую стальную фляжку довольно грубой работы. Самодельную.

— Доброго вам здоровьица, — приветствовал он ангела, хитро прищурившись. — Вот уж не чаял увидеть вас так скоро. Что ж, гляжу, период вашей адаптации в Тики Ту подходит к концу. Скоро вы станете таким же спокойным и счастливым, как остальные горожане. Вот тогда-то я и предложу вам работу, от которой вы не сможете отказаться.