Тики

Юный воин переплывал реку. Доплыв до опущенной в воду ветки дерева, на которой сидели Тики с Мафутой, он нащупал ногами дно — здесь уже было неглубоко, — встал во весь рост и оглянулся назад.

Потом поднял над головой косматую метёлку львиного хвоста, помахал ею оставшимся на берегу львам и счастливо засмеялся.

Глава четвёртая ДИК-ДИК СТРАДАЕТ ОТ ЖАЖДЫ

Было ещё темно, когда Тики проснулся. Его разбудила какая-то возня рядом.

Сначала он ничего не увидел, кроме тёмных очертаний деревьев вокруг.

Потом пошевелилась чья-то тень. Это был юный воин.

— Ты чего там делаешь? — прошептал Тики.

— Разжигаю костёр, — донёсся до него ответный шёпот. — Мне скоро надо уходить. Сегодня уже седьмой день, а идти домой далеко.

Тики встал и помог юному воину. Они соорудили вертел над костром и стали жарить последний кусок мяса, остававшийся у его нового друга.

В воздухе очень вкусно запахло.

А Мафута всё ещё храпел; его живот то подымался горой под одеялом, то опускался. Вдруг он всхрапнул как-то по-особенному, повертел во сне головой туда-сюда, подёргал носом и шумно зачмокал губами.

Потом открыл глаза и пошевелился.

— Завтрак готов? — спросил он сонным голосом.

— Спи! Спи! Ещё рано, — ответил юный воин.

Но Мафуте было уже не до сна: ведь запахло едой!

— Совсем не могу спать, — проговорил он жалостливым тоном. — Мой живот весь съёжился от голода и стал как старая морщинистая тыква.

Э-э, дело плохо! Раз дошло до этого, надо Мафуту быстрее выручать. Кое-как дожарили мясо и стали есть…

Когда они собрались в дорогу, на восточном краю неба взошло солнце. И наступило опять такое замечательное, такое свежее и ясное утро, что у Тики сердце прямо пело от радости.

Широкими и быстрыми мужскими шагами шли они по лесной тропе. Она вся была усеяна солнечными пятнами, проникавшими сквозь листву деревьев.

Но скоро юный воин остановился.

— Здесь мы должны расстаться, друзья, — сказал он. — Дальше мой путь лежит на север.

Он торжественно пожал руку Тики и Мафуте, и Тики стало грустно, потому что он уже успел полюбить юного воина.

А тот помахал им на прощание своим копьём и зашагал на север.

Мафута и Тики тоже молча тронулись в путь. Местность, по которой они шли, стала меняться. Лес, а потом и густой кустарник кончились, и скоро уже перед ними простёрлась безжизненная, выжженная солнцем равнина. Кое-какие деревца, правда, поначалу попадались на глаза, но все они были низкорослые и чахлые. На такой пересохшей и опалённой солнцем земле растут только мелкие кустики да бурая трава.

Они оказались в пустыне.

Становилось всё жарче и жарче.

Тёплый ветер беспрестанно носил по плоской земле «песчаных дьяволят»[9].

Ещё до того как солнце поднялось высоко над головой, Тики почти выбился из сил. Язык у него стал сухой и шершавый, и ему очень захотелось отдохнуть и напиться.

— Мафута, я так хочу пить, что мог бы выпить всю воду Великой Замбези, — еле выговорил он, потому что было трудно даже дышать.

— Нет, сейчас пить нельзя, — ответил ему Мафута. — Если ты начнёшь на этом солнцепёке пить, то станешь быстро потеть. Вся вода из твоего тела уйдёт, а жажда останется. И ты будешь пить всё больше и больше, пока… пока в тыкве-горлянке не кончится вода… А жажда всё равно останется, понял?

Тики послушался и решил терпеть.

А солнце жгло так, что было больно коже. И глазам тоже стало больно всё время смотреть на белый песок вокруг…

Тики хотел пить так сильно, так сильно, что больше и думать ни о чём не мог, кроме как о журчащем ручейке где-нибудь в тени дерева или в траве…

Мафута то и дело с беспокойством оглядывался на него.

— Тики, — сказал он, вспомнив об одном средстве. — Найди камешек и положи его в рот. Вот увидишь, легче станет!

Тики послушался его совета…

И вправду помогло. Хоть и неприятно идти с камнем во рту, но боль в горле, пересохшем от жажды, исчезла.

Тики почувствовал большую благодарность к Мафуте и задумался, уже не в первый раз, о том, что его взрослый друг мудрее, чем думают люди.

— Спасибо тебе, Мафута. — Это было всё, что он мог сказать вслух. — Я очень рад, что ты со мной. В пустыне так страшно…

— Не бойся, малыш! — ответил Мафута. — Я проходил здесь и раньше, много лет назад, с отцом, во время охоты. Это не такая уж большая пустыня, и мы ещё до ночи будем в зелёной и плодородной долине.

— Вот тебе на! — испуганно воскликнул Тики. — Неужели до ночи так и не выпьем ни глотка?

Мафута улыбнулся:

— Что ты, Тики! Ещё до этой зелёной долины будет у нас на пути маленький оазис; он питается подземной водой и никогда не высыхает. Там напьёмся вволю, а заодно передохнём и поедим. До него уже недалеко.

Наконец сквозь солнечное марево Тики разглядел на горизонте небольшое зелёное пятно.

— Вон наш оазис, — сказал Мафута радостно, и Тики глубоко вздохнул, довольный.

— Я боялся, что мы проглядим его среди этого песка, — добавил Мафута. — Вполне можно пройти мимо и не заметить.

Они прибавили шагу.

Но когда стали подходить к оазису, Мафута вытаращил глаза от удивления.

— Гм, странно… — пробормотал он.

— Что странно? — спросил Тики.