Тильда. Маяк на краю света (СИ)

Мне показалось, или прозвучал выстрел из арбалета?..

Они все звучали как привидения Ро. Как привидения любого из нас, когда лопнут охранки. Мне показалось, за кровью блеснул свет.

— Я у вас позаимствую…

Только голос Ро напоминал о том, что все это громкое — еще не смерть.

Моего лица коснулось что-то прохладное и приятно пахнущее. Цитрусовое зелье и вода?..

— Тиль, ты меня слышишь?

Я кивнула, пытаясь разлепить губы.

— Нет-нет, молчи, даже не пытайся говорить… Мерзавец!..

— Как она? — это был голос Чака.

Взволнованный, да?

— Тебе ли спрашивать! — зло выплюнула Ро. — Прикажи отпустить моего мужа, немедленно!

Наконец мне удалось это сказать:

— Я сама…

И голова будто взорвалась огнем.

— Супчик из сирены? — донесся еще откуда-то довольный крик.

— Чак, ну, скажи им!

Мне удалось нашарить и выудить из ослабевших рук Ро тряпку, которой она пыталась обмыть мое изуродованное лицо.

— Брат… даже не смей покидать меня… Доктор!

Я приложила прохладную мокрую ткань к лицу. Я… жива?.. Или мне кажется?

— Курс на Мерчевиль, — отдал приказ голос капитана Гэрроу.

Еще немного света… Кажется, одно веко шевельнулось…

— Нет, — Ро отобрала у меня тряпку мягко, — Тиль, пока не открывай глаза…

Голос ее плакал.

— Прошу…

— Девчонку тоже в трюм. До выяснения обстоятельств.

— Гэрроу, она ведь ранена!

Ро схватила меня за руки, и это было больно. Меня, кажется, пронзило судорогой.

— У владельцев птиц отнять свистки, согнать в клетки. Отныне на борту птицы запрещены. Гупо, займись. Выполнять! Сожалею, госпожа Бореалис, но ваши друзья нарушили закон Буканбурга и им придется ответить. Бимсу, проводи госпожу в каюту.

Потом на плечи — больно, как град — упали холодные крупные капли дождя.

Глава 6 О единомышленнике, белых мотыльках размером с кулак и трюме для рабов

Море Белого Шепота, мерчевильские воды. Третье орботто.

Надо отдать должное тому тюремщику, что забрал меня в трюм — он не был жесток, как полагалось бы обычному буканбургскому пирату. Где-то уже внутри он остановился, решительно развернул меня за плечи. Я честно пялилась, но различала лишь расплывчатый силуэт. И немного света. Остальное — боль.

Провожатый осторожно повернул мою голову вправо, влево. Будто рассматривал. Голос у него был хрипловатый, низкий:

— Глаза уцелели, повезло. Но шрамы, увы, останутся. Эх, а была такая миленькая… — цокнул языком. — Идем.

Взял за запястье, повел дальше, скрипнул дверью, усадил.

Мягко… Я пошарила ладонью. Кровать?.. Отдернула руку.

Начал накрывать душной волной страх.

Я коснулась рукой груди, ища ларипетровую охранку. Ведь она должна защищать, да?..

От внешних факторов. Не от внутренних, Тиль.

Сирены, что чуть не сожрали моих друзей и на которых «Искатель» открыл безжалостную охоту. Аркебуза. Злой Шарк. Его окровавленная фигура и неожиданная ярость Голубинки. Я падаю навзничь и… бьющий крыльями и клювом, рвущий когтями лицо сокол… Мое лицо.

«Останутся шрамы». Я потянулась проверить. Клочья, дыры и… удар током. Теперь я чувствую. Взвыла.

— Руки, — только отозвался мой провожатый, пропавший с незримого горизонта.

И мягко, но твердо опустил их мне на колени.

— Все будет хорошо.

Будет хорошо⁈. Да никогда! Могло быть хорошо вчера утром, когда я привидением тащилась домой… Еще могло. А теперь уже никогда не будет.

Внутренности, скрученные в узел, выстрелили, будто распрямившаяся пружина. Я согнулась от резкой боли. Они больше во мне не помещались, но и прорвать оболочку тела не могли. Дыхание застряло где-то на дне желудка. Сейчас разорвусь в клочья, лопну, как…

Лекари в трактатах называют это «феноменом шока». Организм по-быстрому выбрасывает в кровь лошадиную долю анестетика, чтобы встретить опасность лицом к лицу и победить, ну, а боль оставляет на потом, на сладкое. И вот — теперь отведенный мне анестетик заканчивался. Быстро, неумолимо и беспощадно. Я впилась пальцами в матрас: горло пульсировало неясными толчками, по спине вился струйками ледяной пот, глаза — по-прежнему слепые — пытались выскочить из орбит, и там, снаружи, их словно снова терзали когти налетевшей с воздуха птицы. Вздохнуть сделалось невозможно, я сучила ногами по полу и в мучениях умирала.

О чем я буду жалеть?.. О том, что так и не начала жить, как пела Аврора в своей арии третьего дня…

Взорвавший изуродованное лицо водяной фонтан стал полной неожиданностью. Я дернулась, пытаясь зажмуриться, отбиться, кажется, закричала…

— Спокойно, спокойно, — придержал пират мои руки вновь. — Это цитрусовое зелье. Расходую на тебя судовой запас, глупая. Ну, кто бросается на ближайшего родственника предводителя, а?.. Спокойно… За такое и на месте могли убить. Но судить вас с командором будут позже. Будто вчера родилась.

И он подул мне в лицо. Больно. Я не знаю, текли ли слезы. Или это была кровь. Или зелье.

Я действительно родилась вчера. Когда ступила на палубу этого идиотского корабля.

Судить… Меня и Фарра. Смех и грех. Его даже жальче, ведь всегда судил ОН, и никогда — ЕГО. Его вообще судить было чревато…