Time Left Today (ЛП)

— Возможно, среди читателей «Ежедневного пророка » найдутся придурки , которые поверят в такую ​​историю, но Визенгамот в основном состоит из разумных и рациональных людей. Они — присяжные, которые будут рассматривать дело об опеке над тобой, и я уверяю, что они не будут отвлекаться на эту сенсационную болтовню.

Северус не был полностью уверен, что это точная оценка, но водка вселила в него оптимизм.

— Так что, гм, — сказал Поттер с набитым ртом. Из щели между его зубов вылез гриб и шлепнулся на стол. На этот раз он сглотнул, прежде чем продолжить, — Э-э, профессор Дамблдор будет присутствовать на суде, верно? Чтобы сказать, что он должен быть моим опекуном, да?

— Да. Министерство захочет лишить его этой опеки, а это значит, что у них будет право решать, куда тебя поместить.

— Так куда бы я пошел, если бы они выиграли? Попаду ли я, — его голос перешел в полушепот, — я попаду в тюрьму?

Северус фыркнул.

— В тюрьму? Нет, Поттер, ты не попадешь в тюрьму. Небеса, тебе одиннадцать лет. С чего ты вообще взял эту идею?

— Мне через три недели исполнится двенадцать, — заметил мальчик.

— Ах, ну это все меняет. Общеизвестно, что двенадцатилетние дети составляют самый большой процент населения в любой тюрьме.

Поттеру было не до смеха.

— Скорее всего, тебя захотят отправить в приемную семью, — объяснил Северус,— но некоторые из тех, кто имеет влияние на данное судебное разбирательство, в прошлом были связаны с Пожирателями Смерти. Возможно, ты не будешь в полной безопасности там, куда они могут тебя поместить. Поэтому профессор Дамблдор следит за тем, чтобы ты не попал под опеку Министерства.

Ему было интересно, прокомментирует ли мальчик тот факт, что он так же не был в безопасности там, куда его поместил Дамблдор. Это определенно слишком занимало Северуса в последние дни.

Но вместо этого мальчик прикусил губу и спросил:

— А что, если Дамблдор… я имею в виду, профессор Дамблдор — победит? Мы вернемся в Британию, и всё будет попрежнему, верно? Я просто вернусь к Дурслям, как всегда?

Северус оставил сэндвич.

— Нет, — выдавил он, — Ты не вернешься к своим тете и дяде. После того, что ты мне сказал, ты искренне веришь, что тебе это позволят?

Поттер заколебался, вглядываясь в лицо Северуса, словно ища подсказку, каким может быть правильный ответ.

— Нет? — он пытался.

— Ты спрашиваешь меня или говоришь мне?

— Но вы не… вы даже ничего об этом не сказали тогда.

Он не сказал. В идеале ему никогда больше не придется об этом говорить. Чем меньше он был вовлечен, тем менее болезненно это было бы для всех.

— Это твое личное дело, — сказал он мальчику, и это прозвучало неловко и неправильно, — но ты можешь быть уверен, что я запомнил информацию и при первой же возможности сообщу директору, что ваши родственники — неподходящее место для вас, так что вы будете перемещены. Это ясно?

— Куда?

— Это решать директору.

Поттер задумался.

— Разве я не могу просто жить в Хогвартсе летом?

— Нет. Все учителя уезжают из замка на летние каникулы, а ты слишком молод, чтобы быть предоставленным самому себе.

— Я не собираюсь голодать , — усмехнулся Поттер, как будто не мог представить, какие еще могут быть опасения у Северуса всвязи с подобным сценарием. — я умею готовить, вы же знаете. Я мог бы собирать плоды в лесу или просто на территории, а затем готовить еду в своем котле для зелий, например. А если я заблужусь или что-то в этом роде, призраки могли бы мне помочь.

— Нет, Поттер.

— Я бы делал домашнее задание и все такое!

Северус собирался открыть рот, чтобы подробно рассказать мальчику, по крайней мере, о нескольких из множества причин, по которым оставлять его в Хогвартсе без присмотра на два месяца было нелепой идеей. Но потом он вспомнил, что это не его битва.

— Не стесняйся предоставить свои аргументы директору, — сказал он мальчику, — уверен, он будет рад услышать твои идеи.

— Так и сделаю, — сказал Поттер, дергая подбородком, словно принимая вызов.

Автобуса не было до полуночи, поэтому они сели на металлическую скамью в просторном зале и стали ждать. Возле табло отправления спорили трое молодых туристов, и их голоса холодным эхом отскакивали от высоких стен. Голуби клевали ноги Северуса. Голова закружилась от алкоголя, ибупрофена и простого истощения, мир стал видеться резче, острее, ярче. Поттер сидел, свернувшись калачиком, наполовину зарывшись в джемпер. Он был похож на черепаху, подумал Северус.

Он думал, что тот спит, и так испугался, когда темная голова ясно произнесла:

— Вы думаете, я злой?

— О чем ты сейчас говоришь?

— Потому что я убил Квиррелла, — прошептал мальчик в свитер, — а сегодня, когда я…

— Я убил Агату, — сказал Северус, и в кои-то веки обрадовался этому: очевидно, было бы хуже, если бы мальчик сделал это до того, как Северус сообразил, — как и ты с Квирреллом, я убил ее в порядке самообороны. Это не делает нас… это не делает тебя злым.

— Нет, но… я имею в виду магию. Я вообще не должен был убить Квиррелла, но смог, потому что каким-то образом могу использовать эту странную магию. И это та же самая магия, с помощью которой Агата сломала вам руку.