Тимьян и розмарин (СИ)

Рина перелистывала сделанные рисунки и удивлялась, те ли это сны, которым она так противилась. Несомненно, все это странно, даже слишком, но что в них может найти для себя Лейфур, кроме того, что и так несомненно знает, хитрющий лис. Неужели ее безумные фантазии, явно навеянные их вчерашними попытками приобщиться к затерявшимся в веках магическим практикам и природой Ирландии, стоили его терпения? Вновь загадки. Все, к чему был причастен Норманнсон, было загадкой, которая порождала другие, еще более запутанные. Девушка повернулась в сторону мужчины, тот мирно посапывал, как, впрочем, и всегда. Его любовь подольше поваляться в постели – пожалуй, единственная вещь, которую она знала о нем наверняка. Плут в приступе обиженности не захотел задерживаться на кровати и возлежал на стуле на куче их вещей.

Девушка хитро прищурилась, окинула взглядом картину маслом «Умиротворенность», которую собиралась разрушить, прихватила папку с рисунками и молнией бросилась на кровать. Она запрыгнула на Лейфура и начала щекотать его, приговаривая, «Просыпайся, лентяй».

Мужчина попытался отмахнуться от напасти, но, окончательно не проснувшись, не смог совладать с Риной.

– Представляешь, это сработало! – восклицала девушка, пытаясь растормошить собеседника. – Я помню, что мне снилось и чувствую себя прекрасно.

– Ага, я уже заметил, – проворчал мужчина, пытаясь выбраться из-под Ри.

– Тогда почему же ты так недовольно ворчишь? Сам же вчера принимал в этом деятельное участие. Твоя маленькая хитрость сработала, а сейчас уже и не рад и пытаешься куда-то сбежать? – спросила Рина, в рассеянности вырисовывая пальцем причудливые спирали на его плече, и надула губы.

– Тебе никто не говорил, что будить мужчину, прыгая на него верхом по утрам, – не самая лучшая затея? А то ведь начатое придется довести до конца. – Он хитро усмехнулся, поглаживая ее по обнаженным бедрам.

– И так всегда, – с досадой вздохнула она. – Только простишь и пустишь в свою постель – романтики как не бывало.

Она скрестила руки на груди и отвернулась от Лейфура. Мужчина схватил ее за талию и повалил на спину, нависая сверху.

– В каждой розе я вижу румянец на твоих щеках. – Он склонился и поцеловал ее в обе щеки, которые зарделись от их утренних игр. – Твои руки белы и нежны, словно лилии. – Он схватил сперва одну ладошку, которая упиралась ему в грудь, и поцеловал, а следом за ней и вторую, которой она пыталась убрать в сторону рисунки. – А губы твои, Рина, ослепительно красны, словно гвоздики. – Он сорвал с ее уст поцелуй. – И нежными лепестками тюльпана кажется твое одеяние.

– Если ты задерешь мою ночную рубашку еще выше, то придется задуматься над новым сравнением. Чем-то в духе ромашки. – Она несильно стукнула его по руке и продолжила: – Знаю я, чем заканчиваются пылкие мужские речи. Меня ночью просветил один презабавный сон с твоим участием.

Ри улыбнулась, заметив, как он изменился в лице. Самоуверенность как ветром сдуло, вместо этого на мгновение в зеленых глазах вспыхнуло сомнение, которое быстро сменилось решимостью. Лейфур, казалось, не замечал, как она гладит его спину, целует плечи. Он замер, пытаясь осознать сказанное.

– Ты вспомнила?! Рианнон…

– Да, запомнила, я тебе это с самого утра твержу, дубина, – проворчала девушка и запнулась, на этом странном имени. Так звали ее во сне. Не ее, тут же поправила себя Ри, ту, другую девушку, которая приснилась. – Откуда ты знаешь это имя, Лейфур? – Она нахмурилась и присела в кровати, не спуская глаз с мужчины. – В какую историю ты меня втянул? Хватит с меня тайн и загадок.

Лейфур пропустил ее пылкую речь, открытое оскорбление его выдающихся интеллектуальных способностей вместе с ультиматумом. Он сидел в задумчивости и перебирал все возможные варианты того, что же могло сработать не так. Заклинание просто не могло дать осечку. Дело не в словах, травах или действиях, дело в ней. То, что с ней произошло, заставило магию сработать удивительным и непредсказуемым образом. Только как подтолкнуть ее еще на шаг вперед, когда время не на его стороне?

– Да что с тобой в конце концов? – в ее голосе струилось беспокойство. Рина смотрела на безучастного мужчину и думала, что же она такого сказала, чем обидела. Он бы не спустил ей ни дубину, ни упреки. Сразу ответил бы остроумной шуткой, открыв счет в свою пользу.

– Расскажи, что тебе приснилось, – скомандовал он тоном, не терпящим возражений, и схватил девушку за руки. Она так удивилась внезапной перемене, что не сразу почувствовала, как болезненно его пальцы сдавливают ее запястья.

– Лейфур, – сказала она мягко и вкрадчиво, – пожалуйста, отпусти.

– Конечно, – ответил мужчина с некоторым раздражением и облокотился о стену, издав протяжный стон. – Прости. Поделишься своими сновидениями?

Он выдавил из себя усталую улыбку и притянул девушку к себе, обнимая.

– Все очень по Фрейду, если честно. Не знаю даже, зачем тебе выслушивать эти глупости, но раз уж ты так просишь, – защебетала Рина, радуясь, что Лейфур потихоньку приходит в себя, – то я могу даже показать.