Тимьян и розмарин (СИ)

Он осторожно гладил ее по плечам, по волосам, боясь вызвать очередной приступ раздражения и вновь стать персоной нон грата в этом доме. Рина знала, что ведет себя как капризный ребенок, еще хуже, чем Лейфур вчера, но ничего не могла с собой поделать. Головная боль, злость на себя и на него, а еще этот чертов кот. Сегодня она на собственной шкуре испытала всю его «адскость», похоже, местные не зря невзлюбили Плута. Только почему он решил проявить свой нрав по отношению к ней именно сейчас? Потому что сегодня не твой день, Рина. Просто завернись в одеяло и переспи его как страшный сон.

– Рина? – тихий вкрадчивый голос.

Ей до чертиков хотелось огрызнуться и отправить Лейфура восвояси следом за котом, но тут она вспомнила о своем небезосновательном решении не покидать пределы кровати в течение ближайших суток, а потому ответила:

– Завари мне чай, нечего травить всякой химией.

Лейфур поцеловал ее в затылок.

– Как скажешь, – примирительно сказал он и отправился выполнять указания. Рина проворчала еще что-то невнятное, и мужчина просто не смог сдержаться и ответил: – Если от того, что ты ведешь себя как капризная маленькая девочка, тебе легчает, можешь продолжать.

– Благодарю, доктор. Ваша забота и искреннее беспокойство поистине бесценны, – ответила она на удивление внятно. Лейфур обернулся и увидел шалаш из одеяла, прислонившийся к стенке, в который была тщательно завернута его не в меру саркастичная пациентка.

Девушка выглядела настолько измотанной, что у него отпала всякая охота продолжать спор, победа в котором будет по меньшей мере нечестной и не принесет никакого удовольствия. Он присел рядом и уложил ее к себе на колени.

– Если бы я знал, что ты отказываешься потому, что процесс настолько мучителен, я бы не настаивал. Я бы нашел другой способ.

Он держал в руках ее холодные ладони, пытаясь отогреть их, его голос звучал отстраненно, будто внутренние размышления случайно неосознанно сорвались с языка. Когда девушка заговорила, он даже вздрогнул от неожиданности.

– Если бы я знала, что на этот раз все обернется так, то попросила бы Мари прогнать тебя, даже не встречаясь. Когда я раньше рисовала, это происходило совершенно не так. Я видела сны, которые становились картинами. Разговаривала с человеком, его слова тоже ложились на полотно. Да, проводить целые дни с холстом и красками, словно одержимая, было довольно выматывающим процессом, но усталость была иная, приятная. Такая, которая приходит с завершением работы, с осознанием того, что я сделала что-то правильное. А с тобой…

– Ты не можешь вспомнить ни единого сна. Или не хочешь?

Рина, возмущенная таким предположением, попыталась подняться с его колен, но Лейфур лишь крепче обнял девушку.

– Да не вырывайся ты, будто я нанес смертельную обиду. Я не имел в виду, что ты сознательно и из любви к мазохизму отвергаешь свой дар. Возможно, что-то в глубине души, где-то на подсознательном уровне бьет тревогу. Не хочет поднимать на поверхность то, что тебя расстроит. И этот конфликт откликается не самыми приятными ощущениями в твоем теле.

– Спасибо, доктор, вы меня просто исцелили своим аматорским изложением теории сновидений. Только вот что в твоей судьбе может опечалить меня настолько, что подсознание решает заменить призрачную душевную боль вполне реальной головной?

– Не знаю, дорогая, может, ты видишь, как я счастливо веду под венец кого-то другого и не можешь мне этого простить?

Ри фыркнула в ответ, не удостоив и словом его самовлюбленные теории.

– Вот только не надо делать вид, что я тебе безразличен, иначе ты бы уже давно прогнала Лейфура Норманнсона следом за котом любоваться волшебной ирландской природой.

– Болтай поменьше, чай выкипает, – фыркнула она в ответ и поднялась, чтобы выпустить его. Скрыть волнение от вполне очевидного разоблачения получилось почти идеально, только вот голос в конце слегка дрогнул и Лейфур улыбнулся, почуяв, что задел ее больше, чем она показывает.

– А если серьезно, Рина, мне кажется, не стоит исключать вариант. Не знаю почему, то ты неосознанно не хочешь помнить. Неужели тебе самой неинтересно?

– И что мне сделать? Сказать “Чудо психологический барьер, отпусти” и трижды плюнуть через левое плечо?

Она приняла горячую чашку из его рук, и с каждым глотком травяного настоя ей становилось все легче слушать невероятные теории Норманнсона и, что еще более странно, соглашаться с ними. По правде говоря, Ри согласилась бы даже оставлять мясной пирог и шерри Санта-Клаусу и прочим изначально языческим божествам лишь бы забыть об этом кошмаре и не бояться засыпать.

– Сомневаюсь, что такой вариант подействует. Сомневаюсь, что и мое предложение поможет тебе… – он смолк, будто и так сказал лишнего.

– Предложение со снотворным? Или с плевкам через плечо надо будет еще и на правой ноге поскакать? Мне уже все равно, если есть хоть шанс, что это подействует.