Тимирязев: путь биолога

Заседание открылось докладом А. С. Фаминцына о новом осветительном аппарате, своеобразном фонаре, для изучения действия света на растения. Затем с докладом о влиянии климата на рост деревьев выступил А. Н. Бекетов. Тимирязев выступал после Бекетова, последним.

Он шел к кафедре, неся в руках небольшой прибор. На деревянном основании при помощи стоики и двух кронштейнов были укреплены части прибора – так называемая абсорбционная трубка с листом растения и склянка газометра для получения углекислоты. Здесь же уместились банка с раствором для промывания углекислого газа, стаканчик с ртутью, две соединительные каучуковые трубки, термометр.

Поставив прибор на кафедру перед собой, Тимирязев начал доклад. Он говорил, что процесс усвоения углерода зелеными частями растения уже давно стал предметом опытных исследований. Но дело сдвинулось с места лишь тогда, когда был открыт закон неисчезаемости, сохранения, вещества. В девятнадцатом веке провозглашается еще один закон, «не менее общий, не менее богатый последствиями», – закон сохранения энергии, который также был использован в физиологии растений.

– И все же, как еще беден изысканиями, – утверждал Тимирязев, – этот раздел ботаники. Причина: отсутствие простого, легкого, но достаточно точного способа изучения воздействия света на растения.

– Занимаясь летом прошлого года исследованиями над воздушным питанием листьев, – сказал Климент Аркадьевич, – я старался устроить прибор по возможности простой и удобный и после нескольких попыток остановился на следующем, к описанию которого и перехожу.

Он немного волновался, и это было заметно. Однако чем дальше, тем увереннее становилась его речь. Он убедительно доказал большие преимущества изобретенного им прибора. Привлекало сочетание простоты и изящества устройства с высокой точностью работы. Удивляла компактность по сравнению с предыдущими. Прибор был небольшого веса. Недаром Тимирязев называл его походным.

– Мне случалось, – продолжал докладчик, – производить наблюдения прямо в поле, срывая лист и тут же помещая его в абсорбционную трубку. Таким образом можно было изучать воздушное питание растения в естественной для него обстановке.

Тимирязев на глазах присутствовавших продемонстрировал работу своего прибора, определив количество углекислого газа, поглощенного листом олеандра, и все убедились, что так и есть, что утверждения докладчика отнюдь не голословны.

Коснулся он и результатов опытов с применением искусственного освещения, которые проводил еще в университете, используя фонарь Фаминцына.

Тимирязев читает лекцию в университете в середине 90-х годов XIX века

Однако не эти опыты и даже не прибор были главным в докладе молодого ученого. Главное же состояло в том, что ему удалось на много лет вперед четко и ясно сформулировать задачу, стоящую перед учеными, исследующими фотосинтез, «тайну тайн» растительного организма.

В докладе было сказано о том, что физиологам предстоит изучить химические и физические условия этого сложнейшего явления природы, определить составные части солнечного луча, действующие в процессе, «проследить их участь» в зеленом листе, наконец, выяснить, какая же доля солнечной энергии, падающей на растение, им полезно используется.

Климент Аркадьевич на мгновение остановился и подчеркнуто твердо произнес:

– Вот та, светлая, хотя, наверное, и отдаленная задача к достижению которой должны быть дружно направлены все силы физиологов.

Провозглашенная им программа работы оказалась столь обширной, столь грандиозной, что ее хватило не только ему самому на всю его жизнь, но и грядущие поколения до сих пор не смогли ее исчерпать.

…Съезд подходил к концу. На последнем общем собрании председатель К. Ф. Кесслер обратился к естествоиспытателям с вопросом: желают ли они снова собраться на второй съезд? В ответ переполненный зал зашумел, раздались возгласы:

– Непременно надо собраться! Желаем.

Следующий съезд было решено провести летом 1869 года в Москве.

Кесслер произнес заключительную речь, поблагодарил всех, призвал к упорной работе. «Публика, – писала одна из петербургских газет, – в шумных и продолжительных рукоплесканиях выразила сочувствие и одобрение словам почтенного профессора».

На этом первый форум русских естествоиспытателей завершился.

Первая научная работа молодого ученого обратила на себя внимание большинства участников съезда. К Клименту Аркадьевичу во время перерывов в заседаниях подходили убеленные сединами маститые ученые.

Профессор Кауфман звал Тимирязева в Московский университет на должность преподавателя по кафедре физиологии растений. Профессор Меншуткин приглашал в Казанский университет преподавателем на кафедру ботаники. Тимирязев всем отвечал одно и то же: рановато мне еще учить, самому доучиваться надо.

Для развития доказательства своих научных соображений. К. А. Тимирязеву постоянно приходилось прибегать к выработке все новых и новых приемов исследования. После выступления на съезде о Тимирязеве сразу же заговорил учёный мир России.