Тимирязев: путь биолога

Уникальный по своей тематике фотоархив и сегодня не утратил своей значимости и всегда вызывает восхищение у посетителей музея, среди которых бывали фотографы-профессионалы. Все они подолгу задерживаются у фотографий, любуясь изумительной картиной облаков, пиками и хребтами заснеженных гор, морскими пейзажами, игрой света и тени на освещенных солнечными лучами поля, леса или цветущей поляны. Удивляет посетителей и качество фотографий, хотя им уже более ста лет.

Последний год жизни

Болезнь и вместе с ней неотвратимое приближение старости отнимает силы у семидесятипятилетнего ученого в борьбе со злом. Порою казалось, что оно отступило. Но нет! Вновь и вновь обманутые надежды напоминали ему слова Н. А. Некрасова: «Были времена и хуже, не было подлее». Тимирязев готовит в печать работу «Наука и демократия», на столе лежит неоконченное предисловие к книге «Солнце, жизнь и хлорофилл», а ученый думает, как помочь голодающему народу, выступает на заседании сельскохозяйственного отдела Моссовета, в который он был недавно избран, и предлагает населению заниматься выращиванием картофеля и овощей в московских дворах (кстати, это во многих городах спасало население от верной голодной смерти и в последующие годы лихолетия).

Климент Аркадьевич пишет М. Горькому: «Голова идет кругом, дело валится из рук. Если теперь мы не дошли «до конца», то не знаю, какого еще ждать другого!»

Хотя 12 марта 1919 года Климента Аркадьевича Тимирязева избирают профессором ботаники Московского университета, но уже в апреле он отказывается от преподавательской работы по состоянию здоровья. Однако усиленно продолжает работать над подготовкой сборника «Наука и демократия». Этот свой труд он посвящает родителям.

«Дорогой памяти отца моего Аркадия Семеновича Тимирязева и моей матери Аделаиды Клементьевны Тимирязевой.

С первых проблесков моего сознания, в ту темную пору, когда, по словам поэта, «под кровлею отеческой не западало ни одно жизни чистой, человеческой плодотворное зерно», Вы внушали мне, словом и примером, безграничную любовь к истине и кипучую ненависть ко всякой, особенно общественной, неправде. Вам посвящаю я эти страницы, связанные общим стремлением к НАУЧНОЙ ИСТИНЕ и к этической, общественно-этической, СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ПРАВДЕ.

К. Тимирязев».

В своих воспоминаниях ученик и коллега Климента Аркадьевича Н. С. Понятский писал: «Имея выдающиеся заслуги перед наукой… Тимирязев никогда ни у кого не просил помощи и разделял лишения первых лет революции наравне со всеми пролетариями Москвы. Как и все, он жил, не снимая пальто, в холодной нетопленной квартире и не раз ел свой ломоть хлеба без соли, за ее отсутствием. «Вот только теперь узнаешь, что действительно нужно человеку: хлеб и соль, – сказал он мне (Понятскому. – Авт.), приглашая съесть с ним несоленую похлебку. На мою просьбу дать соли жена его конфузливо ответила: «Извините, a у нас ее давно уже нет, вся вышла. Это было всего за три месяца до его смерти». 1920 год в жизни Климента Аркадьевича Тимирязева отмечен избранием его в члены Московского совета рабочих и красноармейских депутатов от рабочих вагоноремонтных мастерских Московско-Курской железной дороги.

В это же время он готовит к печати свою итоговую работу по физиологии растений, которой он отдал пятьдесят лет – сборник «Солнце, жизнь и хлорофилл».

20 апреля, возвращаясь с заседания Коллегии сельскохозяйственного отдела Московского Совета на открытой машине, профессор простудился. На следующий день его лечащий врач А. М. Касаткин обследовал больного и определил у него воспаление легких и назначил курс, и предписание по уходу за больным. Но мерам, принятым лечащим врачом, не суждено было возыметь действия, поскольку он был отстранен от больного 26 апреля.

Для того чтобы показать весь трагизм этого дня, воспользуемся архивными документами, находящимися в музее-квартире К. А. Тимирязева. Больной профессор пишет письмо заместителю М. Н. Покровского Вартану Тиграновичу Тер-Аганесову:

«Глубокоуважаемый Вартан Тигранович!

В виду болезни М. Н. Покровского позвольте обратиться к Вам, как к его заместителю со следующей просьбой (…)