Тимур — сын Фрунзе

— Фу, думал не застану… — Отыскав Тимура, Ткаченко неловко козырнул и, запинаясь, сообщил: — Все в ажуре! Ты… простите, вы были правы: полковник посидел со мной в той самой курилке, угостил «Казбеком», выслушал, а потом организовал медкомиссию, Одним словом, только что узнал решение: признан годным. Правда, для… малой авиации.

— Порядок, Василий! А то, что для малой, не беда. Малая авиация, как пишут в газетах, большие неприятности Гитлеру доставляет. Одним словом, поздравляю!

Протяжный гудок паровоза всколыхнул всех. Лейтенанты, радуясь с Тимуром за Ткаченко, наперебой пожали ему руку и полезли в вагон.

— Спасибо и вам, лейтенант Фрунзе! — пошел рядом с медленно поплывшим составом Ткаченко.

Тимур, держась за поручни, обернулся:!

— А уж я-то тут ни при чем! Свою настойчивость благодари!

Ткаченко, махая рукой, отстал. Поезд набирал скорость.

Потом Тимур, протиснувшись в душный вагон, долго стоял у открытого окна, смотрел в безлюдную приволжскую степь. И только телеграфные столбы пробегали мимо да шинельным сукном серело разлинованное проводами зовущее небо. И еще не покидала нетерпеливо-ликующая мысль: «Завтра буду в авиаполку!.. Скорее бы настало это завтра…»

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

Лейтенанты Фрунзе, Микоян и Ярославский прибыли в 8-й запасной истребительный авиационный полк, который базировался на обширном полевом аэродроме у небольшого местечка. Свой бивачный авиагородок летчики в шутку называли Копай-городом — весь личный состав и полковые службы размещались в землянках. Здесь, в запасном полку, летчики овладевали новой техникой, здесь формировались части, подразделения и отдельные экипажи для отправки на фронт.

Вышагивая к штабу, качинцы невольно задержались и засмотрелись в серое осеннее небо. С аэродрома то и дело взмывали остроносые истребители с прозрачным колпаком над кабиной пилота.

— Вот они — «яки», — сказал Тимур.

— На таком класс приземления показал глава инспекции, — напомнил Владимир.

— Хорошая машина, — подал голос и Степан. — Но я, признаться, надеялся, что нас направят поближе к Москве.

— Был такой разговор, — заметил Тимур.

— Там переучивают на «миги»… Это ж сила — «миги»!

— Тимка, слышишь? Зов родной крови, — поддел Ярославский.

Степан было загорячился, но Тимур пресек спор на корню:

— Ерунда! Никакого зова. Степка прав. И я бы тоже хотел, чтобы мы сейчас шагали не по Копай-городу.

В штабной землянке с качинцами в первую очередь побеседовали политработники, и сразу же над новыми комсомольцами взял шефство комсорг полка лейтенант Ерофеев. Испытующе поглядывая на необычных новичков (не каждый день в Копай-город прибывают летчики с такими выразительными фамилиями!), он обстоятельно поинтересовался, как доехали, как устроились, какие будут вопросы.

Отвечали коротко. А под конец беседы Тимур доверительно сказал:

— Товарищ комсорг, вы о нашем настроении не беспокойтесь. Настроение одно: скорее бы попасть на фронт и беспощадно громить врага. А насчет вопросов, у пас он один: как скоро можно надеяться сесть в кабину «яка»?

Лейтенант Ерофеев едва заметно улыбнулся и удовлетворенно сказал:

— Рад вашему комсомольскому запалу и рвению. А на аэродром завтра, с утра.

— А за сколько дней в вашем Копай-городе переучивают? — самоуверенно спросил Ярославский.

— Дней? — еще шире улыбнулся Ерофеев. — Помните золотое правило: всему свой срок! А наш Копай-го-род стал теперь и вашим.

На следующее утро троих друзей прикрепили к одному инструктору, и снова день за днем потянулись учебные будни на полевом аэродроме. Несколько успокоившись и попривыкнув к своему новому положению — что-то вроде курсанта-лейтенанта, — Тимур при первых же ознакомительных полетах с инструктором понял: Як-1 — машина на редкость скоростная и послушная. Не раз восхищался: «Только подумаешь о перевороте или бочке, а «як» рад стараться — спешит выполнить твою волю».

В один из вечеров, вернувшись с аэродрома, он спросил своих товарищей, шутливо бравируя знанием украинских словечек:

— Хлопцы, ну як «як»?

Те ответили почти в один голос:

— Отличная машина!

Тимур широко взмахнул руками и обнял друзей за плечи:

— Будем считать инцидент исчерпанным: переучиваться в Копай-городе, так по-качински!

Неделю спустя комсорг полка поинтересовался у инструктора:

— Как мои качинские комсомольцы?

Тот заговорил быстро и выпалил, как из автомата:

— Понимаешь, Ерофеев, прямо не верится, что они сыновья видных государственных деятелей — скромны, внимательны, усердны, а главное — способные летчики. Одним словом, дело у них идет в темпе — усваивают новый материал и отрабатывают каждое полетное задание, как говорится, на лету.

И вдруг на последней неделе переучивания практические занятия забуксовали: перебои с бензином отразились на учебных полетах — то они сокращались, то переносились, то совсем отменялись. В такие дни летчики кляли не только пустующие бензовозы, но и ни в чем не повинный Копай-город. И все же тот срок, о котором намекнул комсорг, настал. Переучивание успешно завершилось, когда полили холодные осенние дожди, а по утрам лужи стали стекленеть от первых бодрящих заморозков.