Тина ван Лигалон

— Кто здесь это знает? Столько месяцев мучаемся… Теперь недолго. Здесь больше чем на пять суток не задерживают. Потом или в другую клинику переводят на реабилитацию или — в крематорий. Страшно как, Господи!

Они подошли на пост, где дежурила медсестра, и спросили про детей. Та проверила по спискам, легко кивнула и ответила, что их дети пока живы. Это «пока» больно резануло, только медсестра подняла глаза и спокойно сказала, что все хорошо, можно идти спать. Елена выспалась за день, поэтому они с Ирен снова вернулись в гостиную и принялись за чай, а Ирен решила попробовать кое-что и покрепче.

— Ирен, вы мне не объясните, что это за клиника? Я никак не могу понять, почему такие странные испытания, в жилом доме? — спросила Елена.

— Какие испытания? — удивленно вскинула брови Ирен. — Что вы, на испытания таких, как наши дети, не берут. Здесь же совсем другое. На детях применяют специально подобранные для них препараты. Индивидуально для каждого ребенка синтезируют. Поэтому это так безумно дорого стоит. Только я не пойму, как вы могли не знать об этом? Сюда же попасть почти невозможно? У меня муж входит в правительство США и то с большим трудом смогли договориться. Потом, обычно при таком лечении еще проводят трансплантацию органов. И самое дорогое — время работы Советника Строггорна, это же его частная клиника, удивляюсь, как при его загрузке он еще находит время заниматься детьми!

— А почему только он делает?

— Смертность под девяносто процентов, очень большая ответственность, это как регулярно убивать людей, говорят, кроме него никто из телепатов просто такие вещи не выдерживает. А потом, каждый препарат разрабатывает сам Советник Креил ван Рейн, у него на это в неделю только несколько часов, остальное время он тратит на разработку общей теории. Конечно, для Земли это важнее, но когда касается твоего ребенка… — у нее блеснули в глазах слезы. — Поэтому сюда почти и невозможно попасть, нужно кучу денег заплатить, да еще иметь связи. И в этой клинике делают все, чтобы поменьше людей об этом знало. Это и не клиника вовсе, а квартира Советника Строггорна, только сейчас так используется. А вы как сюда попали? — настороженно спросила Ирен. — Я не припомню, чтобы когда-либо вас встречала на приемах?

Елена лихорадочно стала соображать, что соврать женщине, к счастью, та не была телепатом. Ей помогло то, что вошла медсестра и попросила их ложиться спать, пригрозив иначе сделать снотворное.

Весь следующий день снова тянулось ожидание. С утра появились новые женщины, также регулярно приходил врач и просил забрать мертвого ребенка. Около шести вечера пришли за Ирен, она страшно побледнела и вышла вслед за врачом, а вернулась минут через пятнадцать, в слезах, и сразу бросилась, рыдая, на подушку. Елена подошла, пытаясь понять, почему Ирен вернулась — в голове женщины была настоящая каша, в которой и телепату было сложно разобраться. Та подняла заплаканное лицо, всхлипнула и с трудом выговорила:

— Мне показали его. Он будет жить!

— А почему вы так плачете?

— Столько месяцев напряжения! И все время — сплошное отчаяние! Неужели вы меня не понимаете?

— Понимаю, — уронила Елена, только губы стали сухими и внутри она ощутила пустоту.

Снова тянулись часы, после двенадцати она решила поспать, проснувшись от легкого прикосновения. Елена открыла глаза, было совсем темно, а над ней склонилось лицо в маске. Только по телепатеме она узнала Советника Креила ван Рейна.

— Не пугайтесь. Все хорошо. Идемте, я хотел вам что-то показать.

Елена несколько секунд сидела, пытаясь перейти от сна к действительности и не сразу проснувшись. Во сне ей было хорошо, хотя подробностей она не запомнила.

Они с Креилом шли по длинному коридору, а потом оказались в большом помещении с множеством прозрачных ванн, в которых лежали дети. Креил подвел ее к одной из них, показав рукой.

— Вот ваш мальчик.

Елена вгляделась в ребенка. Его лицо прикрывала маска для дыхания, ресницы слегка подрагивали, но она сразу поняла, что это не ее Адам.

— Это не мой ребенок, — уверенно сказала Елена, закончив осмотр.

— А я говорю — ваш, — решительно возразил Креил.

— Советник! Мой ребенок был неполноценный, это же сразу видно, а этот нормальный, тоже сразу видно… Никак не мой.

— У него приметы какие-нибудь есть?

— Родинка, на мошонке и на шее, сзади, большая такая, сердечком.

— Хорошо. Посмотрим. — Креил нажал клавишу и купол, закрывавший ванну, плавно приподнялся. Он протянул руку и слегка повернул голову мальчика. На шее, сзади, четко виднелась родинка сердечком. Елена, не веря, все смотрела на нее, пока Креил не приподнял мошонку мальчика и не показал вторую родинку.