Тина ван Лигалон

— Убедились? Мы еще никогда не путали детей. Если бы его перепутали, он бы уже был мертв, Елена, а он будет жить.

— Жить? — она растерянно поглядела на него. — Я не понимаю… — у нее блеснули слезы в глазах.

— Неужели вы думаете, я бы стал его лечить, чтобы вы снова мучались с неполноценным ребенком? Зачем это нужно? Заодно, раз уж все равно влезли в его генетику, сделали его нормальным ребенком. Конечно, гением он не станет, но нормальным человеком — очень вероятно, и уж тем более ничто не будет напоминать о его диагнозе.

Теперь уже Ирен успокаивала Елену, которая никак не могла прекратить плакать, вспоминая совершенно нормальное лицо мальчика и никак не веря такому счастью.

— А почему ты не сказала, что знакома с Советником Креилом ван Рейном? — спросила Ирен, когда Елена немного успокоилась.

— Побоялась. Все здесь за деньги, по блату, а я…

— Ты из Англии? Ни за что не поверю, что направление в Аль-Ришад тебе дали бесплатно!

— Не дали. Продала дом, все, что только было, чтобы устроить Адама сюда. Приехали в чем есть… Какая разница, подумалось, если он умрет? Чиновники обнаглели совершенно. Наживаются на нашем горе!

— Ничего! Я думаю, рано или поздно Аль-Ришад их подомнет. Должна же быть справедливость!

— Какая, к черту, справедливость! — Елена нахмурилась. — Если бы Креила ван Рейна не выкинули тогда с Земли, уже давно бы была готова теория и никто бы от этого не умирал, а теперь — они снова в выигрыше, а мы — умираем, потому что нет денег на бесконечные пересадки органов.

— Это и в мой огород камешек? — Ирен вздохнула. — Ты права, конечно. Только когда корабль тонет, каждый спасается как может. Тут ничего не поделать. А дети остаются детьми, тем более, когда у нас их больше не будет.

— Почему?

— Потому. Вылечить полностью можно только самых молодых, да и когда еще будут готовы препараты! К тому времени у меня, например, родных органов почти не останется.

— А мне повезло. Пока нельзя сказать, чтобы очень болела, только с ребенком плохо.

— Вы из зоны DDR-256. Лондон и его окрестности попадают туда, и эта территория меньше всего пострадала от многомерной флуктуации. А я во время прохождения была в Рочестере, в США, там мои родители, мы в такой день решили быть все вместе. Теперь родители уже умерли, нам сказали, что в нашей зоне была высокая мерность пространства, и смертность теперь — тоже очень высокая. Я и мой муж живы только потому, что нам трансплантировали все основные органы, иначе — давно бы умерли. Ребенок у нас один, сын, родился, когда мне было сорок два года. Так что одна надежда, что выживет, или уже никогда не будет детей.

— В США все так сильно пострадали?

— В Китае, говорят, еще хуже. Они первые выступили с предложением срочно вернуть Креила ван Рейна на Землю. Сейчас у них погиб каждый десятый житель и пока незаметно, чтобы рост смертности стал уменьшаться. Меньше всего досталось Западной Европе. Но все равно без лечения нельзя.

«Получается, мне еще повезло, — подумала Елена. — Только бы Адам остался жив! Как мало иногда нужно для счастья!»

* * *

Через три дня Креил ван Рейн снова перевез Елену с сыном к себе домой. Жить ей было негде, да и денег, чтобы снять квартиру — тоже не было. Конечно, он мог просто оплатить ей аренду квартиры, но что-то потянуло его к этой семье, так неожиданно вошедшей в его жизнь, и он решил по-другому.

Мальчику предстояло много месяцев реабилитирующего лечения. Когда он очнулся, выяснилось, что теперь Адам с трудом узнавал мать, почти не мог говорить, разучился ходить. Изменилась динамика управления мышцами тела и всему приходилось учиться сначала.

Елена проводила с Адамом все время, кормила его с ложечки, учила словам, помогала специалисту по реабилитации, который ежедневно по два часа занимался мальчиком. Креил ван Рейн изредка появлялся дома, и в эти часы Елена старалась не попадаться ему на глаза, чтобы не раздражать приютившего и столько сделавшего для них человека. Она немало знала о Советнике, его привычках и меньше всего ей хотелось бы нервировать его своим видом и даже необходимыми вопросами.

Периодически Креил осматривал Адама, справлялся о темпах реабилитации, каждый раз заставляя замирать у Елены сердце. Ей все казалось, что она с ребенком надоели Советнику, и он только из вежливости терпит их присутствие.