Тина

Инна, ты не в духе? Рассорилась с кем-то?.. Я не выдрючиваюсь. Подсчитываешь мои прегрешения? Зачем ты из раза в раз напоминаешь мне о моей слабости? Просто я не умею совмещать иллюзии и реалии жизни, не дано мне. Для этого надо быть достаточно приземленным, как Тина. Мне всегда не хватало какой-нибудь простенькой философской системы, на которую я мог бы опереться в трудную минуту, и водка стала этой моей философией, моей религией. Вон Женька откопал себе какую-то подходящую сектантскую теорийку и счастлив в своем несчастье… Тебе этого не понять. Ты же прямолинейна как кол… как стрела. Не суди да не судима будешь. Закроем эту тему, а то ты сейчас начнешь выяснять, зачем я пришел в этот мир; напоминать мне слова знаменитой балерины Плисецкой: «Хочешь светить – гори». Примешься в мою жизнь вносить коррективы. С тебя станется. Можно подумать, я сам хотел всего того, что со мной произошло… Вот стою я и задаю себе сакраментальный вопрос: «Какого черта я сейчас здесь с тобой делаю, зачем трачу на тебя время? Вот блин», – выругался он совсем уж по-ребячески.

«И какие же великие дела ждут тебя у порога?» – искренне удивилась я.

Кир на вопрос не ответил. Но его речь вдруг полилась тихо и скорбно. Я заслушалась, но мало что запомнила. «Одно дело погружаться в мир мертвых в фантазиях, а другое – в реальности… Я ожидал любого приговора, но только не этого. Надеюсь, судьба отсрочит мой уход. Выбирая между жизнью и смертью, я бы…» Но надолго его не хватило, и он опять взбрыкнул:

«Я нахожу твои слова оскорбительными. Потрудись выбирать выражения. Я ни на минуту не сомневаюсь, что взятый тобой тон неверный. Настроилась решительно? Ты стала слишком много о себе понимать. Фокусируйся на своих проблемах. Воображаешь, что тебе все позволительно? Разумеется, хочешь присвоить себе лавры великого учителя? Надеешься перебороть мое гипертрофированное самолюбие? Нет, вы посмотрите на нее: какое количество умных ходов! То справа пробует зайти, то слева. Не убеждает, но потрясает. Не все еще пороли и явки выдала? Что еще припасла на закуску? Не расслабляй меня своими мечтами. Задайся вопросом: зачем мне это, если близок эндшпиль? Чем ты серьезней, тем смешней. И запомни: с голов настоящих королев и королей короны не падают».

«Черт возьми, на какие такие мои ошибки намекаешь? Да, ошибалась, но не ныла, поднималась и шла вперед! Поражения меня мобилизуют, – разозлилась я. – Чего впился своими глазищами как василиск какой?»

«В пустом трепе они стоят друг друга. Это невыносимо!» – подумала Жанна.

«Похоже, все знают, что нужно для моего перевоспитания, но никто не представляет, как этого добиться… как и со всей страной… – взвился Кирилл. – Что ты тут потеряла? Кто тебя ко мне подослал? Тина? За что ты на меня взъелась? Да еще с каким упоением! Сарафанное радио – твой основной источник. Похоже, у тебя в этом плане все хорошо отлажено: первая всегда обо всем узнаешь, а потом хвалишься разумом, помноженным на какое-то там внутреннее, глубинное чутье. Неправдоподобная… настолько женская история! Ты темная, но с удивительной интуицией великого прорицателя? Медаль тебе за это». – Кирилл сорвал с чахлого, пыльного придорожного лопуха малиновый цветок и попытался его вручить мне.

«Отклоняю эту честь, пусть у меня не будет завистников», – отшутилась я.

А он опять за свое:

– Помниться, еще в студенческие годы все звали тебя всезнайкой. Я допускаю, что и сейчас ты раздобыла, наскребла чего-нибудь новенького. Но не стою я твоего изысканного внимания. Я же тебе до лампочки. Притворяешься возмущенной. Все это неспроста? Я твой очередной смелый эксперимент? Как всегда, норовишь навязать свое осмысление чужих бед, а сама ничего по-настоящему не понимаешь в людях, с которыми живешь рядом, и о том, как им больно. Уж я-то прекрасно знаю, каким именно образом ты склонна толковать печальные события моей жизни».

«На что намекает Кирилл? Чего не знает Инна? Может, и правда у него была несчастная любовь, которая бросила его в объятья Тины? Надеюсь, я здесь не при чем, – заволновалась Жанна. – А вдруг проведению было угодно…»

«Не наезжай, и не провоцируй. Не тычь мне в лицо прошлым. Все что ты мне инкриминируешь, лишь зыбкие догадки озлобившейся глубоко несчастной женщины с больными нервами. Подожди, ты что, всерьез думаешь, что задеваешь меня своими словами? С какого бодуна? – Последовал хриплый издевательский смешок Кирилла. Он выразительно поднял на мгновение зло сверкнувшие глаза. – Не туда ты направляешь захлестывающие тебя эмоции. Не погружайся в мою жизненную ситуацию, разгребай свои мусорные завалы».

– Ну, в общем, слово за слово… Ты, Жанна, меня понимаешь.

«Что разоряешься? Не у жены под боком. Ишь, разошелся», – почему-то рассмеялась я.

А он мне вдруг выдал: