Тингл Твист

— Пока не буду озвучивать, — покачал головой Скрипач. — Но появилась, да. В общем, посмотрим. Главное, чтобы Рэд не переживал, я считаю. С «Либерти» он теперь точно не расстанется.

* * *

Пятый проснулся ночью, и произошло это как-то неожиданно легко — только что он спал, и в следующий момент уже сидел, оглядываясь, и пытаясь понять, что же его разбудило. Кажется, он слышал чей-то голос, словно его кто-то позвал, но остальные спали. В свете почти полной луны он сейчас видел четыре неподвижных тела, спокойно лежавших на своих местах, под одеялами. Пятый встал (спали они одетыми, ночь показалась всем прохладной), снова посмотрел на спящих, потом на потухший костёр — угли подернулись серым пеплом, дыма больше не было, костёр прогорел полностью. Так что же это всё-таки было?

«Я здесь, — вдруг прозвучало у него в голове. — Посмотри на меня».

Он обернулся, пытаясь понять, что происходит, но никого не увидел.

«Посмотри на меня, — снова зазвучал голос внутри головы. — Я здесь».

Страха почему-то не было совершенно, хотя Пятый понимал — в таких случаях положено пугаться, но пугаться почему-то не получалось; он поднял голову, ещё раз огляделся, и — увидел. На гребне склона, в свете луны, виднелся силуэт, странный, непонятной формы, словно слегка размытый, и полупрозрачный — луна светила и на него, и сквозь него тоже.

— Это ты? — шепотом спросил Пятый. Спросил первое, что пришло в голову.

Силуэт слабо шевельнулся, кажется, это было чем-то вроде одобрения.

«Надо говорить, — произнес голос внутри головы. Не в голове, а именно внутри, словно собеседник сидел где-то в районе правого уха, и нашептывал в него слова. Очень странное ощущение. — Нам надо говорить».

Пятый вышел за территорию импровизированного лагеря, и, стараясь не шуметь, стал подниматься по склону — из-под ног убегали мелкие камешки, но идти почему-то было совсем легко, неожиданно легко. Гораздо легче, чем когда он поднимался на этот склон следом за Итом.

— Кто ты? — спросил Пятый, когда оказался неподалеку от силуэта — кажется, тот отодвинулся в сторону, но как это произошло, Пятый понять не сумел.

«Я здесь давно, — ответил голос. — Очень давно».

— Ты можешь говорить иначе? — попросил Пятый. — Можешь говорить голосом? Мне трудно так общаться, прости.

Силуэт — при ближайшем рассмотрении он больше всего стал похож на облако, состоящее из мелких травинок и камушков — качнулся, и подплыл поближе. Именно подплыл, никакими звуками это движение не сопровождалось.

— Могу, — прошелестел голос. — Но тихо.

— Это хорошо, что тихо, остальные спят, — кивнул Пятый. — Не надо их будить.

— Не надо, — эхом отозвался силуэт. — Их я знаю тоже.

— Ты знаешь меня? — удивился Пятый.

— О, конечно. Я знаю многих. Знаю и тебя. И тех, кто был до тебя. Вы приходили ко мне, потому что в минуту отчаяния вам нужно было плечо. Я и был то плечо.

— Но кто ты? Ты же зив, верно? — понял Пятый. — Прости, но мы не были в мирах, где есть вы.

— Зато мы были в мирах, где есть вы, — усмехнулся голос. — Были, есть, и будем.

— Степь, — шепотом произнес вдруг Пятый. Догадка вспыхнула, как спичка — и оказалась верной. — Ты степь, ведь так?

— Да, — буднично ответил голос. — В некотором смысле. Мы есть там, где никто не знает, что мы есть. Мы есть почти во всех мирах нашего Круга, видящий. Но мы никогда не показываем себя.

— Только сейчас…

— Да, только сейчас, и только тебе, — прошелестел голос. — Нам было жалко тебя. Тебя-тебя-тебя-тебя-тебя-тебя… — шелест стих до почти неслышимого. — Тебя было очень долго и очень много, раз за разом. Понимаешь? И всегда тебе было больно.

— Но почему ты показался? — спросил Пятый растерянно. — Ты не показывался никому и никогда миллионы лет, ведь так? Почему — здесь и сейчас?

— Меняется, — выдохнул силуэт. — Оно меняется. Новые пути.

— Чьи пути? — Пятый нахмурился.

— Я не знаю. Но, боюсь, что твои, — силуэт отплыл в сторону. — Мы не понимаем, что мы видим. Порядок нарушен. Не может быть сто восходов солнца одновременно. Подумай об этом. Мы тоже подумаем.

— Погоди, — попросил Пятый. — Хорошо, мы подумаем — ведь про этот разговор я могу рассказать, верно?

— Можешь, это ничего не изменит.

— Последний вопрос, — попросил Пятый. — Скажи, здесь, на этой планете, вы были первой расой, ведь так?

— Верно, — согласился голос. — Мы пришли сюда очень давно. Очень и очень давно. И жили здесь, тоже очень давно. Потом пришли… — он прошелестел какое-то слово, язык оказался незнакомым, и Пятый это слово перевести не сумел. — Потом они ушли, и мы снова жили тут одни. Потом пришли рауф. Потом пришли нэгаши. Потом пришли люди.

— Кто пришел вторым? — уточнил Пятый. Еще одна догадка, снова оказавшаяся верной — зив говорил о какой-то расе, не принадлежавшей к этому Кругу.

— Другие, — произнес тихо зив. — Ты не знаешь. Нет слова, ты не можешь знать. Они как люди, но не люди. Другие люди. Они были здесь недолго. Им не понравился мир, слишком трудно выживать. Они ушли.

— Это вы их прогнали?

Кажется, силуэт усмехнулся — если шелест можно принять за усмешку.