Тингл Твист

— Не всех, — покачал головой Мин-Юнг. — Тебя, может, и не отправят. Ты же не подписывал с ними ничего.

— А отправляют тех, кто подписал контракт? — удивился Рэд.

— Ну да, а ты не знал? — второй человек прикоснулся щупом к спине ската. — Забрали тех, кто сотрудничал с властями. На остальных пока что закона не придумали ещё, но, по слухам, сделают. Так что иди спокойно, тебя не тронут. Пока не тронут.

— Саем, а ты откуда это знаешь? — повернулся к нему Рэд.

— Так я только с Грандезы. Что тебе наговорили, не понимаю, — человек со щупом пожал плечами. — И потом, резервации эти весьма условные, это же не тюрьмы, в конце концов.

Ит и Скрипач переглянулись. Да, это действительно было что-то новое — а еще их обоих немного удивил тот факт, что оба наездника оказались корейцами. Позже потихоньку спросили у Рэда, он объяснил, что все поля богли рядом с Грандезой действительно принадлежат большому корейскому клану, который сдавать позиции и кому-то уступать этот бизнес явно не намерен. Их тут много, объяснял Рэд, и с полями они управляются мастерски. Трудолюбивый народ, аккуратный, старательный. Ну и прибыли у них, конечно, весьма серьезные…

* * *

Скат шел по поверхности воды, волны перехлестывали через его спину, но сидеть было удобно, потому что на спине ската имелись в изобилии костяные наросты, за которые можно было держаться. Управляли скатом оба корейца, один подавал какие-то сигналы манком, другой — корректировал направление щупом. Работали они слаженно, привычно, и дорога много времени не заняла — вскоре скат замедлил движение, а затем и вовсе остановился, покачиваясь на волнах.

— Недолго, — еще раз предупредил Мин-Юнг. — Вниз опустить?

— Не надо, мы сами, — покачал головой Рэд. Надел маску, соединенную с небольшим регенератором, и кивнул остальным — пора, мол, давайте. Поскольку с этими масками все уже плавали, проблем не возникло, и вскоре все очутились в воде, которая здесь, рядом с полем, оказалась теплее, чем в открытом океане.

— Да, тут градусов на шесть выше, богли греют, — объяснил Рэд, когда они отплыли в сторону от ската. — Ну что, пошли?

— Пошли, — кивнул Ит.

* * *

В первую же секунду, оказавшись под водой, Ит понял, о чем говорил Рэд — потому что зрелище, представшее перед ними, было действительно невероятным и завораживающим. Их группа находилась сейчас в области чистой воды, но метрах в тридцати от неё начиналась живая стена, состоявшая… Ит задумался. Как это объяснить? Те листья богли, которые они видели, когда поднималось поле, были на самом деле даже не листья, а их отмершие обрывки, и не более, живые же листья поражали своими размерами и окраской. Снизу, с неразличимой глубины, поднимались огромные живые полотнища, высотой… даже представить трудно. На какой глубине начинается поле? Метром двести? Верно? Живая стена находилась в непрестанном движении, и вскоре стало понятно, что не только движение воды тому виной, листья двигались сами по себе, соприкасались, отходили в стороны; по ним иногда пробегали цепочки огоньков. Солнечные лучи, проникавшие сквозь толщу воды, пронизывали колышущиеся заросли, бликовали, преломлялись, поэтому поле выглядело, как цветовая и световая феерия, равной которой трудно было себе представить.

Ит поймал себя на том, что ему хочется подплыть к живой стене поближе, чтобы посмотреть, что там дальше, но Рэд поймал его за руку, и покачал головой — нельзя. Затем указал куда-то в сторону, и поплыл вперед, остальные двинулись за ним.

Оказывается, дальше располагался проход, причем проход этот был рукотворный — Рэд остановился, и указал куда-то вниз. Там, под водой, можно было увидеть огоньки, еле различимые, но явно организованные — вскоре один из ближних к ним листьев вздрогнул, и начал подниматься вверх; Рэд подал знак, показывая, что надо отплыть в сторону, и через пару минут все увидели, что лист действительно поднимается, медленно, постепенно разворачиваясь и отходя от стены собратьев.

Вскоре лист поднялся полностью, и стало понятно, что он аккуратно срезан, причем место среза обработано, и, кажется, запечатано — вероятно, лист должен поступить на переработку в живом виде. На поверхности появилась пара уже знакомых скатов, лист подхватили щупами, и скаты пошли прочь, а лист потянулся за ними, колыхаясь, как огромное полупрозрачное полотнище. В ширину он был метров примерно шесть — восемь, а длинна его казалась просто бесконечной — скаты уходили всё дальше и дальше, а лист всё тянулся и тянулся за ними, и никак не кончался.