Тинтин и тайна литературы

Вот идеальный пример «наиболее активного образного качества» вещей в комиксе: картинка «театрализует» вульгарный фразеологизм и налаживает «сексуальный канал» коммуникации, действующий параллельно с буквальным. Тиссерон отыскал этот феномен в разных томах цикла: в книге «Пункт назначения – Луна» Хэддок то и дело ломает свою трубку, в «Тайне “Единорога”» многократно ломаются мачты (выражения casser la pipe [сломать трубку] и casser le m^at [сломать мачту] вообще-то означают «подвергнуться кастрации»). Следуя этой логике, мы можем разглядеть в загипсованной ноге Хэддока, торчащей под прямым углом к его торсу («Изумруд Кастафиоре»), символ кастрации… Или, с тем же успехом, эрекции. Еще два потенциальных намека на эрекцию – красный, распухший палец Хэддока, который Кастафиоре сгибает и осматривает, и красный, распухший нос Хэддока (Кастафиоре выдергивает из его носа жало пчелы). Это не домыслы с нашей стороны: Эрже, как и всякому прилежному ученику католической школы, отнюдь не чужды грязные мысли. Он с огромным удовольствием включает «канал вульгарности» на полную катушку. Вспомним, как в «Отколотом ухе» Рамон с простреленной задницей возвращается в гостиницу. «О-о-х… Он меня убить… О-о-х!» – стонет он и тут же усаживается на игольную подушечку Алонсо. Эрже прямо-таки издевается над персонажем: «Что, педик, любишь, когда в заднице колет? Получай добавки!» И не успокаивается: позднее, когда Рамон лежит на животе, исколотой задницей кверху, Алонсо читает ему газетную статью о капрале, «раненном колючкой кактуса». Попробуйте развлечения ради рассмотреть все «Приключения Тинтина» под «вульгарным» углом. Вы по-новому увидите сцены «Краба с золотыми клешнями», когда Хэддок бредит от обезвоживания и видит на месте Тинтина бутылку шампанского, а Тинтин, который видит себя запертым в бутылке, дико вопит от ужаса: капитан вонзает в него штопор и откупоривает. Вы глазам своим не поверите, заметив, что торпедообразный нос субмарины-акулы, управляемой Тинтином, втыкается между ягодицами капитана и выпирает наружу из его промежности («Сокровище Красного Ракхама). У вас отвиснет челюсть, когда окажется, что график над головой Лакмуса на заводе («Пункт назначения – Луна») изображает ягодицы – этакую двойную округлость. И это далеко не все примеры. Тут мы, описав круг, возвращаемся к вопросу, который уже задавали в иной форме: что представляет собой изумруд Кастафиоре? Если взглянуть сквозь призму сексуального подтекста, ответ очевиден. Это то, на чем она сидит. Это трудно отыскать и легко снова потерять в густой траве, оно прячется в гнезде или между оборками подушки. Это дано ей для удовольствия, во имя удовольствия, которое она приносит мужчинам; это приносит удовольствие ей самой и поощряет ее доставлять мужчинам еще больше удовольствия. Очевидно, это клитор. Затворившись в своей спальне, она достает его из футляра, рассматривает, ощупывает, поет, мысленно улетая в неведомые дали: «Ах, смешно смотреть мне на себя». Это клитор – но, разумеется, никакой это не клитор, а изумруд, подарок магараджи. Барт, анализируя поведение Сарразина в момент, когда тот слышит голос Замбинеллы, показывает: невольные вскрики, мотив пролитой жидкости и описание последующих вечеров, когда скульптор, лежа на диванчике в своей ложе, «наслаждался счастьем, таким ярким и упоительным, какого только мог пожелать», – все эти детали можно истолковать по-разному. Первый вариант: когда Сарразин впервые слышит голос Замбинеллы, у него происходит семяизвержение, и скульптор вновь приходит на спектакль, и каждый вечер, внимая голосу, мастурбирует. Второй вариант, совершенно благопристойный: Сарразин попросту очарован ее голосом и вновь приходит на спектакли, чтобы услышать его вновь и вновь. А точнее, демонстрирует Барт, это описание означает одновременно и первое, и второе: «буквальный» – лишь один из кодов, работающих наряду с фигуральным. Смысл «достигается» (как говорят и об эрекциях), когда включены оба кода и системы стыкуются между собой. В этой ситуации задача читателя – найти правильную дорогу между кодами. В глазах Тиссерона Дюпон и Дюпонн, которые понимают фразеологизмы буквально (вспомните, как они трактовали указания маятника в «Храме Солнца») – на редкость незадачливые читатели, толкующие casser la pipe как «сломать трубку», а не «подвергнуться кастрации». Но сыщики проделывают ту же операцию, что и сам Тинтин с названием оперы «Сорока-воровка»: прочитывают фигуральное как материальное. Возможно, Дюпон и Дюпонн – двойная обманка, символ критика, которому за каждым casser la pipe чудится ампутация половых органов. Между тем сокровища Красного Ракхама спрятаны не где-то на планете Земля, а внутри ее модели. Как это прикажете понимать? А что значат драгоценности, награбленные Ракхамом? Это тоже символы клитора? Ой ли?