Тёмная рать

- Не смей называть меня тупым! - заверещал Будимир, глаза которого стали совершенно безумными. Понимая, что нащупал своей твердой пяткой больное место жертвы, Цент просиял и деликатно уточнил:

- А как же мне тебя называть?

Будимир надулся, собираясь озвучить придуманную самому себе звучную кличку, и важно ответил:

- Называй меня....

- Лох тупой! - выпалил Цент и радостно засмеялся.

Бородатое лицо жертвы человечества пошло пятнами, где зелеными, где синими. Руки затряслись, изо рта хлынула гневная пена.

- Заткнись! - заорал он. - Еще раз назовешь меня....

- Тупым лохом?

- Заткнись!

- Да я просто уточнил. Не кричи ты так, а то еще, чего доброго, в штаны....

Договорить Цент не успел, да этого и не требовалось. Его слова чудесным образом оказались пророческими, и когда в очередной раз Будимир напыжился, чтобы закричать как потерпевший, его на полуслове оборвал звук однозначного происхождения. Притом был он таким громким и вызывающим, что не только Цент радостно заржал как сивый мерин, но и Машка, не удержавшись, засмеялась. Хуже того, даже Владик не сумел сдержать улыбки.

Несчастный страдалец словно вернулся в прошлое, в проклятые школьные годы, и снова вокруг были одни сплошные ржущие рожи без малейшего намека на жалость.

- Замолчите! - завизжал он, уже не сдерживая рвущихся из груди рыданий. - Бойтесь меня! Я могуч и велик! Я крут!

- Крут? - захлебывался смехом Цент. - А судя по звуку там жиденько пошло. Прикиньте, друзья, какого мы лоха повстречали! Секту сколотил, человечество истребил, какого-то Кощея собрался призвать, а у самого-то клапан сорван, не держит. И после этого он еще называет себя крутым. Уморил! Просо уморил! Да с тобой даже программист в одном трамвае ехать побрезгует.

И видя пылающую огнем физиономию Будимира, Цент захохотал еще громче. Владик пытался взять себя в руки, потому что совсем не хотел доводить до белого каления бородатого чудака, но, глядя на ржущего Цента, тоже засмеялся. Машка смеялась давно. Все смеялись. И в какой-то момент у Будимира сдали нервы. Рыдая навзрыд, он бросился к огромному каменному саркофагу Кощея, забежал за него и спрятался там от жестоких и бездушных представителей ненавидимого им человечества.

- Тупой, выходи. Базар есть, - позвал его обратно Цент. - Выходи, выходи. Не заставляй меня к тебе идти, иначе хуже будет. Хотя, куда уж хуже-то? Ты и так на зверские муки наработал.

- Что ты хочешь сделать? - спросила у Цента Машка.

- С лохом-то? Странный вопрос. Что обычно с лохами и делают. Сначала побью немножко... не до смерти, потом все, что есть, отберу и на счетчик поставлю. Можно, в принципе, вовсе убить, но все же одно доброе дело небритый сделал, уж этого не отнять. Все-таки зомби-апокалипсис лучше того порядка, что был до него. За это я готов его... нет, не помиловать. Ну, что вы? Какое помилование? Наказать, но не до смерти. При условии, конечно, что откупится. Думаю, он на меня свою крепость перепишет и всех своих холуев.

- А если откажется? - рискнул спросить Владик.

- Да ну, не выдумывай! Кто, когда и от чего отказывался с паяльником в заднем проходе? Эй, тупой, ты там где? Помер он, что ли? Будет жаль, если околел. Ведь не успел, паразит, на меня завещание оформить.

Цент решительно направился к саркофагу, Владик и Машка семенили следом. Спутники не одобряли склонности Цента к садизму, но в данном конкретном случае ни один из них не собирался удерживать изверга от пыток и терзаний. Оба считали, что Будимир заслужил.

Будущая заслуженная жертва сидела за саркофагом, привалившись спиной к его холодной гранитной поверхности, и горько плакала. Перед ним на каменном полу валялись те самые серебряные пластины. Цент наступил на них ногами, навис над черным магом и сказал:

- Вставай, дорогой, пойдем к нотариусу.

Будимир поднял зареванное лицо, шмыгнул волосатым носом, и пробормотал:

- Поздно.

- Да ничего не поздно. Пойдем. Нотариус нас примет.

- Поздно! - уже прорычал Будимир, и вдруг разразился сатанинским хохотом. - Моя взяла! Теперь я круче всех.

Цент собрался было объяснить лоху, что вслух величать себя крутым без веских на то оснований есть нарушение понятий и за это можно и нужно больно ответить, но тут каменный пол под его ногами вздрогнул, и по всему огромному залу пронесся стон и скрежет сдвинувшихся со своих мест гранитных блоков. С потолка посыпалась каменная крошка, одна из циклопических колонн опасно зашаталась. Воины света попятились от саркофага, а сумасшедший Будимир вскочил на ноги и закричал:

- Восстань, Кощей! Сделай меня круче всех! Пусть все вокруг целуют мои грязные ноги! Пусть целуют!