Тёмная сторона

— Не разговаривай много, — сказал Тэд, усиливая нажим на промежность Тома. — Говори только то, о чём тебя спрашивают. Где телефон?

— В га-а-а… га-астиной… Крайняя комната спра… ва…

— Свистни нашим, — теперь Тэд обращался ко мне, — а я пойду погляжу, какова изнутри хижина дяди Тома. — Он достал из кармана «Голубую луну» и сноровисто примотал к стволу новый глушитель.

…Тэд вернулся, кода мы четверо стояли над Томом, как почётный караул. Я заметил, что от гандона на его пушке остались одни клочки, а сам Тэд что-то бледноват.

— Плохо, джентльмены, — сказал он. — Я зашёл в комнату, которую указал этот членосос, и включил свет. Не знаю, почему он назвал чулан гостиной — видно, такие уж к нему ходят гости, что их следует принимать в чулане — но телефон там был. Я перерезал шнур и тут заметил чью-то тень в дверном проёме. Я не успел подумать. Я понял только, что это не один из вас. Я повернулся и выстрелил. И в последний момент, когда уже давил на курок, увидел. Девочку. Лет двенадцати. Голую, худущую, с копной волос, что твой торшер. Я хотел ей крикнуть — ложись!.. — Тэд закашлялся, — но крик застрял у меня в горле. Если бы пуля так же застряла в стволе!..

— Нет, — прошептал Том.

— Пуля попала ей в шейку, тонкую детскую шейку, и снесла голову, как кеглю.

— Нет, — снова прошептал Том.

— Голова упала с глухим стуком, а тельце корчилось, точно танцевало джаз, и медленно оседало на пол. Из шеи хлестала кровь, и мне пришлось прыгать через кровавую лужу, чтобы не запачкать сапоги. Я видел это, джентльмены. Плохо.

— Плохо, — сказали мы.

— Плохо, но надо закончить дело, ради которого мы собрались. Не правда ли, мистер Буллфайтер? — Тэд говорил спокойно, но я знал, чего ему стоило это спокойствие.

— А-а-а! Грязные расисты! Свиньи! — заорал Том.

— Заткнись, ублюдок, — сказал Франк. — Если ты разбудишь всех своих спиногрызов, нам придётся прикончить их, а нам этого совсем не хочется.

— Нет, вы их не убьёте, — прошептал Том.

— Если ты нас к тому не вынудишь, — сказал Тэд. — Пожалей детишек, Том, не вопи, даже если тебе очень страшно. Докажи, что ты мужчина, а не хрен с ножками.

Мы вышли во двор. Я и Тэд волокли Тома, Билл нёс метлу на длинной деревянной ручке. Франк и Джереми пошли к машине, где мы оставили покрышки.

— Здесь, — сказал Тэд. Билл воткнул в землю палку — мела торчала кверху, и всё это было похоже на какой-то кощунственный ритуал, точно мы намекали Господу, что неплохо бы прибраться на этой земле. Пришли Франк и Джереми, навьюченные покрышками и канистрой бензина; мы привязали чёрного Тома к метле и стали надевать на него покрышки, одну за другой — ни дать ни взять, как детишки, собирающие пирамидку из колечек. Том молчал, только вздыхал со всхлипом. Скоро покрышки кончились, и из «пирамидки» торчали только плечи и голова Тома.

— Слушай, Том Буллфайтер, — заговорил Тэд. — Ты хорошо вёл себя, сынок, во всяком случае, последние несколько минут — не вопил, не плакал — а потому я не буду от тебя ничего скрывать. Мы собираемся убить тебя, Томми, сжечь, как полено. Надеюсь, ты знаешь, за что? Можешь открыть рот и сказать что-нибудь, только тихонько.

— Н-нет… Не… знаю… — выдавил из себя Том.

— У тебя плохая память, Томми, — продолжал Тэд. — У тебя вся жизненная сила ушла из головы в яйца, и ты пристаёшь к жёнам порядочных людей, совершенно не думая о последствиях. А если бы моя Кристи была беременна, и у неё случился бы выкидыш, оттого что ты, ублюдок, её перепугал? Тогда ты был бы виноват не только в покушении на изнасилование, но и в убийстве. Том, только не говори, что не помнишь, как ты пытался нахлобучить мою мадам, когда у неё сломалась машина и она осталась одна-одинёшенька на пустом шоссе.

— Я… Она… Ничего не было, мистер, клянусь! — проверещал придушенным голосом пленник.

— Но ведь ты же пытался, так, Томми? Ты ведь пытался её нахлобучить, да?

Том прерывисто вздохнул.

— Вот, ты не пытаешься отнекиваться. Молодец. Кроме шуток — с каждой минутой я думаю о тебе всё лучше и лучше. А вот теперь скажи: ты, наверное, думаешь, что мы так с тобой обращаемся потому, что ты чёрный?

— Да, — отрывисто бросил Том.

— Попал пальцем в небо. Даже если бы твоя кожа была белой, как у меня, или жёлтой, как у почтальона мистера Вонга, это не имело бы никакого значения. Для нас все подонки одной расы — грязной. И мы, свободные люди, будем их судить и наказывать без оглядки на мнение придурков из правительства. Они хотят, чтобы мы не мстили обидчикам наших жён, а поставляли им рабов на их плантации, огороженные колючей проволокой. А я думаю — хрен им, не так ли, джентльмены?…Ты хочешь что-нибудь ещё сказать, Томми? — Том молчал. — Отлично, — и Тэд залепил Тому рот клейкой лентой, да так ловко, словно всю жизнь этим занимался.

— Надо кончать с этим, джентльмены, — сказал он, поплёскивая из канистры на покрышки.