Тёмная сторона

Но на половине пути от резиденции наместника до села перед воинами опустился на дорогу шар, который был совершенно подобен тому, что сел на гросс-танненбаумсдорфском лугу, но был вдвадцатеро меньше. Из шара вышли три существа с телами людей и пёсьими головами, каждый семи футов роста. Они были облачены в ниспадающие хламиды, и сами они, и их одежды были бирюзового цвета и светились, глаза же и открытые пасти испускали рубиновое сияние, а клыки — золотое. И так ужасно было это явление, что привычные к битвам кони рыцарей взбесились и стали сбрасывать седоков наземь, а больше половины отряда, забыв рыцарскую честь и данную сюзерену клятву, бросились прочь, кто конный, кто пеший, кто при оружии, кто бросив его, дабы не отягощать себя в бегстве.

Но отец епископ Иеронимус, хотя и не был военным человеком, сохранил присутствие духа. Сойдя с помощью двух кнехтов с коня, он приблизился к трём чудовищам, вытянул в их сторону руки, в которых сжимал крест, и спросил:

— Во имя Господа нашего, и Пречистой Девы, скажи мне — от Бога или от Врага сей миракль?

Тогда один из псиглавцев засмеялся, и смех его был как прекрасен, так и страшен. И сказало чудовище.

— Те, кого ты назвал, колдун — высокие существа, сильнее вас, но я сильнее любого из них, и сильнее, чем все они, вместе взятые. И если ты мне не веришь, то смотри, какое чудо я сотворю сейчас тебе на потеху.

И в тот же миг распятие в руках отца епископа Иеронимуса страшно преобразилось. Вместо Сына Божьего на кресте повис козлоногий и козлорогий гермафродит, скорчивший омерзительную гримасу. И отец епископ Иеронимус от ужаса выронил распятие, а псиглавец сказал:

— Ты веришь, что твой бог сотворил тебя по образу и подобию своему. Смотри же на образ своего бога. Нравится ли он тебе? Хочешь ли быть подобным такому богу или отречёшься от него?

— Никогда не отрекусь от Спасителя, и будь проклят ты, дьявольское отродье! — вскричал отец епископ Иеронимус, и снова засмеялся псиглавец и сказал, что ему нравится такой ответ, и потому он сейчас сотворит ещё одно чудо. И облачение отца епископа Иеронимуса истаяло, и стал он гол. А затем он обратился в отвратительного козлорогого и козлоногого гермафродита, который стал приплясывать и хихикать. Кнехты замерли, поражённые дьявольским наваждением, а гермафродит, которого назвать отцом епископом Иеронимусом уже было нельзя, в гнусных выражениях предлагал воинам совокупиться с ним, как с женщиной. И тогда псиглавец сказал, обращаясь к воинам: забавляет ли их чудо, которое он только что сотворил, и может ли кто-то из святых — он кощунственно называл их высокими существами — сделать нечто подобное. И барон фон Готтхильф, воздев к небесам меч, выкрикнул девиз своего рода: “С Божьей помощью!” — и ринулся на дьявольское отродье. Несколько кнехтов последовали за ним. Вот их имена: Христофор фон Готтхильф, старший сын господина наместника, Аксель Гольдауген, Карл Несокрушимый, и Карл Пасынок Судьбы (так его прозвали в насмешку, потому что он был несказанно удачлив в битвах). Но псиглавцы согласно хлопнули в ладоши — и кони рыцарей пали мёртвыми. Христофор фон Готтхильф поднялся первым и помог встать на ноги отцу, и оба они, воздев клинки, пешими бросились в атаку. Тогда один из псиглавцев направил на рыцарей небольшую трубку — гладкую, блестящую, аспидного цвета. Из неё ударил луч изумрудного цвета, и случилось страшное чудо. Латы рыцарей мгновенно раскалились добела, будто в кузнечном горне, изо всех щелей повалили густой жирный дым и запахло горелым мясом, и раздались крики нестерпимой боли и ужаса, тотчас же прекратившиеся. Оба Готтхильфа повалились наземь. Раскалённые доспехи от удара об землю распались, и все увидели, что внутри них пусто, а тела рыцарей сгорели без остатка. Аксель Гольдауген, воскликнув, “Божья Матерь, не покинь меня!” — подошёл к своему павшему коню, взял притороченный к седлу арбалет и выстрелил в псиглавца. Стрела, могущая пролететь пятьдесят шагов и поразить рыцаря в тяжёлой броне, отскочила от посланца преисподней, не причинив ему ни малейшего вреда, обратилась змеёю и поползла по дороге. А из щелей доспехов Гольдаугена потекла отвратительная цветом и гнусная запахом жижа, и опустевшие доспехи рухнули на землю и раскатились. Но Карл Несокрушимый и Карл Пасынок Судьбы, не убоявшись сатанинских козней, согласно устремились на врагов, достигли их и ударили: один — боевым топором, второй — тяжёлым цепом. И оружие рыцарей рассыпалось в прах, в мгновение ока проржавев насквозь, лишь только коснулось тел дьявольских отродий. Псиглавцы же вырвали у обоих щиты и разорвали, как кленовые листья. А затем они оторвали голову Карлу Пасынку Судьбы и приставили её к плечам его товарища так, что она смотрела назад, а его ноги — к заду Карла Несокрушимого, а руки — к его туловищу, ниже плеч, а четвертованный остаток тела Карла Пасынка Судьбы испепелили, направив на него свою смертоносную трубку, так что остался от него лишь жирный дым и сплавившиеся в бесформенный комок доспехи.