Тёмное фэнтези, тёмная фантастика

Выделение дыма сверху ящика прекратилось. Тумсс Восьмой облегчённо вздохнул — похоже, во время действий киммерийца он и дышать-то забыл!

Конан перехватил бревно, и, как тараном, ударил теперь в боковую сторону деревянной обшивки. Полетели щепки, но кожух не пробился насквозь.

Варвар зарычал: «Ах вот ты как!..»

Когда с содержимым злополучного Арегата было покончено, и Конан расплющил и превратил в труху все различимые глазу детали, оказавшиеся внутри, Тумсс Восьмой спросил:

— Не мог бы ты сказать, почему тебе пришло в голову воспользоваться бревном?

— Да всё очень просто, Ваше Величество. Какое бы там колдовство не имелось, рычаг явно был заговорён на живых. Ну а бревну-то — что сделается?! Оно же — уже мёртвое!

— Надо же, как всё просто. И разумно… Но Конан! Я вижу опасный признак! Ты начинаешь становиться… Словно прозрачным! И наверху. — палец с кривыми ногтями вскинулся к небу, — снова становится светлее! Думаю, это появляется… Солнце!

— Бэл его раздери! Значит, получилось!

— Да, точно! Но… Если не хочешь застрять здесь, под землёй, беги наверх! Скорей: хватай меня на руки: я буду указывать тебе дорогу!

Предложение оказалось очень разумным!

Потому что без света развевавшегося вдоль их пути огненного росчерка, в который превратился огонь факела, зажатого в руках Тумсса, не видно было бы ни зги! А без указаний короля, куда сейчас свернуть, и когда приналечь, Конан ни за что не догнал бы странную процессию: пятерых девочек и одну девушку.

Когда они поравнялись с удивлённо воззрившимися на них, и начавшими что-то истошно кричать девочками, Тумсс Восьмой крикнул, махнув лапой-рукой:

— Брось меня! Теперь вы должны успеть: вон: дорога уже только прямая!

Конан опустил короля наземь, радуясь, что действительно: стало куда светлее, и дорогу уже почти видно! Зато теперь ему пришлось заорать на человеческих самок:

— Если хотите жить — замолчите! — после этого он сунул факел, перехватив его у ящера, в руки девушке, свирепо буркнув, — Ты — Далайна? Держи повыше, и — бегом за мной!

Возражений не последовало, зато все, очевидно, напуганные его грозным видом и тоном, очень быстро заткнулись. Кивнув, и примерившись, Конан схватил трёх младших — не больше четырёх-пяти лет! — девочек буквально в охапку, и ринулся вверх по склону холма, по которому пролегала дорога.

— Бегом, говорю! Быстрее!

Две девочки постарше, лет десяти, сразу смекнули, в чём дело, и, приподняв повыше подолы платьев, ринулись за Конаном! Далайна, воздев кверху руку с факелом, последовала за ними, тоже задрав повыше подол, и держась так, чтоб освещать путь впереди киммерийца.

Конана вдруг догнал голос Тумсса Восьмого:

— Конан! Я должен, как человек чести, напомнить тебе: ты обещал убить меня!

Конан, приостановившись, обернулся. Тумсс Восьмой вовсе не шутил: он, похоже, действительно был удивлён. Конан усмехнулся:

— Да, я помню про своё Слово! Обещаю вам, Ваше Величество: непременно сдержу его. Но!

При нашей следующей встрече!

Они едва успели: стоило Конану и его спутницам выбежать на поляну, по которой проходила граница с Холмом, силуэт самого Холма, угрюмой скалой возвышавшийся над лесом Турсинии, исчез. Растаял в воздухе, словно дурной сон. Кошмар.

Или мираж.

Конан, выдохнув: «Ф-фу!», опустил малышек на землю. Твёрдую и осязаемую, а не такую странную, что была, когда они с королём входили в подземные чертоги Мира Воздуха.

Самая младшая девочка завопила:

— Хочу снова на ручки!

Конан воззрился на неё, но Далайна, подошедшая сзади, уже подхватила малышку на руки:

— Хорошо, Мина! Я возьму тебя!

— Не-ет! Я хочу на ручки к дяде варвару!

Конан хмыкнул. Но — почему бы и нет?!

Он подошёл и перехватил девочку, посадив себе на сгиб левого локтя:

— Так — нормально?

— Да, так хорошо. А как тебя зовут, дядя варвар?

— Конан, Мина. Конан-киммериец. И сейчас, думаю, вам самое время вернуться к мамам и папам. Ну что? Идём?

— Идём!

— Конан-киммериец! Это мой отец послал тебя? — Далайна, которой при ближайшем рассмотрении оказалось не больше тринадцати, держалась тем не менее с большим достоинством, и осанкой уже напоминала королеву.

— Да, это он послал меня. За вами.

— Спасибо! — это его за руку, на которой сидела малышка Мина погладила одна из десятилетних, — А я — Лизандра!

— Очень приятно, Лизандра.

Стали называть себя и остальные девочки. Конан приветливо — в меру сил! — улыбался, и кивал. Он, если честно, не знал, как вести себя с детьми. Тем более — с девочками. Они же — не женщины из портовых и столичных городов, с которыми ему было привычно: система проста: «товар — деньги!»

Поэтому он и предложил всем идти скорее прямо к замку Павла Третьего: наверняка родные и близкие заложниц сейчас уже там. Его предложение было встречено с энтузиазмом: криками и плачем. Но уже — счастливым. Конан вздохнул:

— Ну, теперь вы все свободны, и эти коротышки больше никогда не появятся.

Хотя в Конане жила твёрдая уверенность, что кошмар Туринсии закончился, он не мог удержаться: раза три всё равно оглядывался на то место, откуда они «вышли».