Тёмное крыло

— Ни один зверь никогда не поедал плоть других зверей, кроме падали. Я бы не стал уделять внимание словам этой птицы. Мы видели, на какое предательство они способны.

— Но Терикс…

— Ты знаешь его имя? — голос Папы зазвучал сердито.

Сумрак молча кивнул, проклиная себя за эту промашку.

— И он знает твоё?

— Да, — пробормотал Сумрак.

— Это было глупо, Сумрак, очень глупо. И что ещё эта птица знает о тебе? Он знает, что ты — сын предводителя?

— Нет! Во всяком случае, я так не думаю. Я об этом ему вообще не говорил.

— А как ты понял, что он не был подослан своими старейшинами, чтобы посеять среди нас панику и замешательство?

В выражении морды и позе его отца была написана та же самая пугающая ярость, какую Сумрак видел во время его поединка с Новой, или когда он огрызнулся на Сильфиду. Сумрак чувствовал, что непроизвольно съёживается.

— Я не подумал… — начал он слабым голосом.

— А кто может поручиться, что птицы не пробуют при помощи страха вообще выгнать нас с острова?

Сумрак был уязвлён. Он даже ни разу не подумал об этих вещах.

— Я ожидал от тебя большего, Сумрак, — произнёс отец, но уже более мягким голосом. — Птицы знамениты своим умением врать.

Сумрак сглотнул.

— Он не соврал о костях ящеров.

Глаза Икарона вновь сверкнули, и Сумрак на миг съёжился, боясь, что его могут укусить. Но потом отец вздохнул и поглядел вдаль.

— Может, это и так, но я думаю, что его целью было разжечь паранойю в нашей колонии. К счастью, этого не произошло. Что же касается тех самых последних сведений, то спроси себя, Сумрак, почему птица захотела помочь нам, особенно после того, что они сделали с Эолом?

— Может быть, он просто… — и Сумрак умолк, отчаянно желая объяснить, как Терикс отблагодарил его за спасение птичьего гнезда, но зная, что не мог этого сделать, не ввергая Сильфиду в большие неприятности.

Сумрак вздохнул. Он предположил, что теория его отца могла оказаться верной, но по-прежнему не думал, что Терикс мог соврать. Если бы Терикс хотел навредить колонии, он мог бы рассказать своей стае о нападении Сильфиды на гнездо, и это вызвало бы целую кучу неприятностей.

— Просто я подумал, что было бы лучше рассказать тебе, — скромно сказал он, не в силах встретить глазами суровый взгляд своего отца. — Это если птица сказала правду.

— Ты был прав, рассказав это мне, Сумрак. Но не обращай внимания на болтовню птиц. Этот остров оберегал нас от опасностей целых двадцать лет. Вода отступает ненадолго дважды в день. Не так уж и много зверей заметят это или попробуют переправиться.

— Но если они это сделают…

— В данный момент единственные существа, о которых стоит беспокоиться — это птицы. Другие звери никогда не представляли опасности. Фелиды — это друзья. Я всегда знал их исключительно как благородных и миролюбивых существ.

Сумрак не был уверен, что полностью игнорировать предупреждение птицы было бы мудрым решением. Он поймал себя на том, что ему было интересно, что сказала бы на это Нова, и почувствовал, что это похоже на предательство.

— Не надо так сильно волноваться, — сказал отец и понюхал его.

— Я просто думаю о том, что будет, если об этом узнает колония, — выпалил он.

— Поверь мне, мы можем избавить колонию от нового беспокойства. Ты всё легко схватываешь, Сумрак, но ты всё ещё очень молод. Ты не можешь знать всего. Возможно, однажды ты и узнаешь, но не сейчас.

Сумрак знал, что сейчас его мягко попрекают, но он по-прежнему ощущал приятный прилив уверенности. Его отец был предводителем, и был им уже несколько десятков лет. Конечно же, всё будет хорошо.

В тот полдень Сумрак планировал над поляной. Он хотел есть и уже устал от выцарапывания жучков из коры. Но больше всего его утомляло быть вечно скрывающимся отшельником. Ему больше не хотелось лизать ядовитые грибы, слышать голоса и видеть, как движутся звёзды. Чего ему действительно хотелось, так это вернуться к нормальной жизни — или к такой, какой она могла быть после всего того, что случилось. Было так здорово вновь оказаться в воздухе, и ему, возможно, больше не нужно было бы летать. Он пытался забыть об этом насовсем.

Сумрак немного поохотился, стараясь не думать о том, что остальные рукокрылы по-прежнему сворачивали в сторону при его приближении. Возможно, со временем это пройдёт. Он поймал немного еды, в том числе муху-бекасницу с довольно интересным вкусом. Когда он вновь увидел свою сестру, то подумал, что она станет его игнорировать. Но у него потеплело на душе, когда она оказалась рядом с ним.

— Спасибо, — сказала она, — что не рассказал.

— Вообще-то, я рассказал — ответил он.

Поражённая, она взглянула на него.

— Что?

— Буквально только что. Тебя ждут большие неприятности. И ещё Папа на нашей присаде.

Она начала заикаться от волнения:

— Но ты… Ты сказал, что не собираешься…

— Да не говорил я ничего, — признался он, будучи не в силах мучить её даже лишнюю секунду. — Твоя тайна в полной сохранности. Я просто немного пошутил.

— Это было гадко!

— Ладно, но ты тоже гадко относилась ко мне.

— И как же это?

— Избегала меня.

— Это ты избегал меня, вечно скрываясь в лесу ото всех.