Тёмное пророчество

Мне хотелось надеяться. Но я боялся. Как бы то ни было, оставаться на месте нам было нельзя. Литиерс кричал и извивался под обломками, а значит, он не погиб. Его германцы будут здесь с минуты на минуту.

– Пошли отсюда, – я указал на зеленый паровоз. – Чур, поведу я.

15

Веду зеленый поезд.

И такой чух-чух-чух…

Не догонишь!.. Тьфу ты!

Побег с черепашьей скоростью – это не то, на что я рассчитывал.

Мы запрыгнули на сиденье машиниста, едва поместившись на нем вдвоем, и, толкаясь локтями, принялись нажимать на педали и дергать за рычаги.

– Я же сказал, что поведу я! – прокричал я. – Если я умею управлять солнцем, то и с этой штукой справлюсь!

– Это тебе не солнце! – Калипсо пихнула меня локтем в ребро. – А детский поезд!

Я наконец завел мотор. Поезд тронулся. (Калипсо наверняка скажет, что она его завела. Это наглая ложь.) Я столкнул Калипсо с сиденья на землю. Поезд ехал со скоростью одна миля в час, так что она просто встала, отряхнула юбку и пошла рядом, испепеляя меня взглядом.

– А что, быстрее нельзя?! – возмущалась она. – Потяни за какой-нибудь рычаг!

Сзади из-под обломков раздался могучий рык. Плющ зашевелился – Литиерс пытался выбраться на свободу. На дальнем конце платформы появились полдюжины германцев. (Коммод явно покупает этих варваров в императорских экономичных упаковках.) Стражники уставились на орущую кучу обломков, затем перевели взгляд на нас, чух-чухающих прочь. Вместо того чтобы броситься за нами, они принялись разгребать доски и лозы, стараясь вытащить начальника. Принимая во внимание нашу скорость, они, похоже, посчитали, что потом успеют нас догнать.

Калипсо вскочила на подножку и указала на пульт управления:

– Дави на синюю педаль.

– Никогда нельзя нажимать на синюю!

Но она уже вдавила ее в пол ногой. Мы поехали в три раза быстрее: теперь, чтобы нас догнать, нашим врагам пришлось бы перейти на легкий бег. По мере того как мы набирали скорость, путь становился все более извилистым, колеса скрипели о наружные рельсы. Станция скрылась за деревьями. Слева открылся вид на величественные пятые точки африканских слонов, копавшихся в куче сена. Когда мы проезжали мимо, работник зоопарка нахмурился.

– Эй! – крикнул он. – Эй!

– Доброе утро! – помахал я рукой в ответ, и мы укатили прочь.

Мы продолжали набирать ход, вагоны угрожающе качались. Зубы у меня стучали. В мочевом пузыре булькало. Впереди от основного пути отходил еще один, едва заметный в зарослях бамбука. На указателе было написано по-латински «BONUM EFFERCIO».

– Туда! – завопил я. – «Кое-что хорошее»! Нужно повернуть налево!

Калипсо склонилась над панелью управления:

– Как?

– Там должен быть переключатель, – сказал я. – Чтобы перевести стрелку.

И тут я его увидел, но не внутри паровоза, а впереди, рядом с рельсами – допотопный рычаг. Останавливать поезд, бежать вперед и переводить стрелку вручную не было времени.

– Калипсо, подержи! – я бросил ей сверток с картошкой, стащил с плеча лук и наложил стрелу на тетиву.

Когда-то такой выстрел был бы для меня парой пустяков. А теперь это стало едва ли посильной задачей: нужно было выстрелить на ходу так, чтобы стрела повернула рычаг.

Я подумал о своей дочери Кайле, которую встретил в Лагере полукровок. Я вспомнил, как спокойно и тепло она говорила со мной, когда на тренировке я стрелял из лука ужасно, как смертный. Я вспомнил, как другие ребята из лагеря хвалили меня, когда я выстрелом сразил Колосса Нерона на побережье.

Я выстрелил. Стрела ударилась о рычаг, и он наклонился к земле. Остряки пришли в движение. Мы свернули на боковой путь.

– Пригнись! – крикнула Калипсо.

Прорвавшись через заросли бамбука, мы ухнули в туннель, который был так узок, что поезд едва не касался его стен. К несчастью, наша скорость была слишком высока. Поезд повело вбок, и он заскрежетал о стену, высекая искры. Когда мы вылетели из туннеля, поезд мотало из стороны в сторону. Он заскрипел и накренился – так бывало с моей солнечной колесницей, когда мне приходилось уворачиваться в небе от взлетающих космических челноков или китайского небесного дракона. (Терпеть их не могу!)

– Прыгай!

Я схватил Калипсо – да, снова! – и спыгнул вправо в тот самый момент, когда вагоны завалились налево и сорвались с рельсов с таким звуком, будто армию облаченных в бронзовые доспехи воинов расплющил чей-то гигантский кулак. (Я и сам в былые времена раздавил пару армий.)

Не успел я и глазом моргнуть – и вот уже стою на четвереньках, прижав ухо к земле, будто пытаюсь непонятно зачем обнаружить стадо бизонов.

– Аполлон, – дернула меня за рукав Калипсо, – вставай.

Голова раскалывалась и была тяжелой как никогда, но, кажется, я ничего себе не сломал. Волосы Калипсо растрепались и рассыпались по плечам. Ее серебристая парка была в песке и камешках. В остальном она выглядела нормально. Может быть, причиной тому, что мы остались целы и невредимы, послужило наше – в прошлом божественное – здоровье. Или нам просто повезло.