Тёмное пророчество

Калипсо сложила руки на груди:

– Может, попробуем музыку? Большинству животных она нравится.

Я вспомнил, как в Лагере полукровок песней загипнотизировал мирмеков. Но мне совсем не хотелось петь о своих бедах, особенно в присутствии Калипсо.

Бросив взгляд на туннель, я не увидел ни Литиерса, ни его людей, но легче мне от этого не стало. Они должны были уже появиться…

– Нужно спешить, – сказал я.

Первую проблему – стену из плексигласа – устранить было легче всего. Я рассудил, что где-то должен быть выключатель, опускающий перегородку, чтобы выпускать животных на арену. С помощью стремянки по имени Калипсо я забрался на зрительский ярус; пульт управления обнаружился рядом с единственным мягким креслом, явно предназначенным для самого императора, который мог прийти и посмотреть, хороши ли в бою его кровожадные звери. Рядом с каждым выключателем была предусмотрительно приклеена скотчем бумажка с надписью, сделанной маркером. На одной из них значилось «ГРИФОНЫ».

Я крикнул Калипсо:

– Готова?

Она стояла прямо перед клеткой, растопырив руки, словно готовилась поймать летящее в нее яйцо.

– Как можно быть готовой к такому?!

Я нажал на выключатель. С громким щелк! прозрачная перегородка поехала вниз и скрылась в щели на пороге.

Я спрыгнул к Калипсо, которая уже мычала какую-то колыбельную. Грифоны не оценили ее стараний. Элоиза громко зарычала, прижимаясь к стене. Абеляр вдвое сильнее, чем в прошлый раз, рванулся на цепи, пытаясь добраться до нас и оттяпать нам головы.

Калипсо протянула мне сверток с картошкой и кивнула в сторону клетки.

– Ты шутишь?! – спросил я. – Если я подойду к цепям, грифоны съедят меня!

Она прекратила напевать:

– Кто тут у нас бог – покровитель оружия дальнего боя? Бросай картошку!

Я поднял глаза к закрытым сетью небесам – что, кстати, показалось мне грубой и довольно неуместной метафорой моего изгнания с Олимпа.

– Калипсо, ты что, совсем ничего не знаешь об этих животных? Чтобы завоевать их доверие, нужно покормить их с руки, засунуть пальцы в самый клюв. Так ты показываешь, что даешь им пищу как птица-мама.

– Хм, – Калипсо закусила нижнюю губу. – Да, это будет непросто. Птица-мама из тебя никакая.

Абеляр рванулся ко мне и заклекотал. Легко им критиковать!

Калипсо кивнула, словно пришла к какому-то решению:

– Мы должны пойти вместе. Будем петь дуэтом. У тебя хороший голос.

– У меня… – от возмущения у меня даже губы не двигались.

Заявить мне, богу музыки, что у меня хороший голос, было все равно что сказать Шакилу О’Нилу[13], что он хорошо играет в нападении, или Энни Оукли[14], что она хорошо стреляет!

Но я был не Аполлоном. Я был Лестером Пападопулосом. В Лагере полукровок, придя в отчаяние от своих ничтожных человеческих возможностей, я поклялся рекой Стикс, что не прибегну к стрельбе из лука и музыке, пока снова не стану богом. Вскоре я нарушил клятву, спев песню мирмекам, – но, прошу заметить, у меня была на то веская причина. С тех пор я жил в ужасе, не ведая, когда и как дух Стикса покарает меня. Возможно, вместо грандиозного мига возмездия он решил покарать меня медленной смертью от тысячи оскорблений. Как долго выдержит бог музыки речи о том, что у него хороший голос, пока не превратится в полную ненависти к себе кучку праха?!

– Ладно, – вздохнул я. – Что будем петь? «Острова в океане»[15]?

– Не знаю такую.

– «У меня есть ты, детка»?[16]

– И эту не знаю.

– О боги, я был уверен, что поп-культуру 1970-х мы с тобой уже освоили.

– Может, подойдет песня, которую пел Зевс?

Я недоуменно моргнул:

– Зевс… пел?!

Сама мысль об этом ужаснула меня. Он метал громы и молнии. Он карал. Он мог отругать. Или посмотреть сердито. Но он никогда не пел.

Взгляд Калипсо стал задумчивым:

– Когда Зевс был виночерпием Кроноса на горе Отрис, он развлекал придворных песнями.

Переминаясь с ноги на ногу от неловкости, я пожал плечами:

– Я… тогда еще не родился.

Мне, конечно, было известно, что Калипсо старше меня, но я никогда толком не думал об этом. А ведь в то время, когда титаны правили миром, боги еще не восстали, а Зевс не воцарился на Олимпе, Калипсо была беззаботным ребенком, одним из отпрысков генерала Атласа, бегала по дворцу и третировала воздушных слуг. О боги! По возрасту Калипсо вполне могла быть моей нянькой!

– Ты должен знать эту песню.

Калипсо начала петь.

Я почувствовал электрический разряд в основании черепа. Я и правда знал эту песню! В памяти всплыло детское воспоминание о том, как Зевс и Лето напевали эту мелодию, когда отец навещал меня и Артемиду, еще совсем крошек, на Делосе. Родителям не суждено было быть вместе, ведь Зевс был женат, но, напевая эту песню, они выглядели счастливыми. Мои глаза наполнились слезами. Я запел партию в низкой тональности.

Эта песня была старше самих империй, в ней говорилось о влюбленных, которые желают, но не могут быть вместе.