Тёмное солнце

Перед лицом Лаитан появились блестящие глаза незнакомца, укутанного в свободные одежды. Он не стал хватать Змею, только выжидающе замер, красноречиво поглядывая на подбирающихся к ним скорпионов. Лаитан кивнула на тёмную фигуру впереди. Пришелец молча покачал головой, отрицая даже саму возможность что-либо сделать для Морстена. Лаитан указала на верёвку. Поколебавшись, молчаливый спаситель согласно кивнул, но дал понять, что для начала он уберётся отсюда вместе с Медноликой. Лаитан прижалась к гибкому и горячему телу человека, мгновенно скрутившего с запястья кусок бечёвки и дёрнувшего за него. Видимо, кто-то всё же ждал их наверху, и поймав сигнал, бросил вниз камень противовеса. А возможно, система заключалась в чем-то другом, но Медноликая не знала этого.

Взметнувшись в воздух так быстро, что у неё даже спёрло дыхание. Лаитан сжала пальцы в замок за спиной спасавшего её человека и, едва они оба зависли в самой высокой точке над головой Морстена, с пальцев Лаитан сорвались золотистые искры.

Шесть огненных дорожек, разрастаясь и расширяясь, покатились по стенам ущелья прочь, прожигая свободный путь до валуна Морстена, давая ему небольшой шанс убраться прочь. Не задерживая в объятиях свою добычу больше необходимого, человек в черно-красных одеждах выпустил Медноликую на самом краю ущелья, поросшим травой и мелкими жёсткими жёлтыми цветами, начавшими уже распускать головки, чувствуя приближение восхода.

Лаитан рискнула заглянуть за край. Огненные полосы золотого света выжгли приличное место от края стены до валуна Морстена. Пламя должно было существовать лишь несколько секунд, давая понять противнику, чтобы он не пытался вылезать выше границ ущелья. А еще Лаитан хотелось дать властелину понять: она сделала все возможное для него и на этот раз.

Доставивший Хозяйку Империи наверх человек, как и обещал, оставил верёвку в том месте, откуда они поднялись с госпожой. Остальные уже сбились в кучу, готовые если не к спасению, то к последней остервенелой драке за свои жизни, а Медноликая продолжала стоять на травянистом краю, ощущая, как под обувью осыпаются вниз мелкие камешки и комья земли.

Морстена она не слышала и не видела.

— Ветрис! — Киоми, закрыв лицо руками, отвернулась от подошедшего к ней варвара, чьи светлые волосы выделялись на фоне закутанных в шкуры и тряпки горцев. — Нет, нет, не смотри на меня…

— Киоми, — Коэн подбежал к ней, скрипнув камешками под подошвами своих сапог. — Мать-Луна, что с тобой случилось?

Он отвел в сторону крепко прижатые к лицу служанки ладони, и дрогнул от неожиданности. Седые волосы, морщины, проступившие на изможденном лице, и наполненные темнотой глаза цвета угля показались ему чужими, но все же он рассмотрел за этими чертами прежнюю Киоми, и переборол свой секундный страх.

— Пещеры под горой, — сказал он, наполовину утверждая, наполовину спрашивая. — Призраки проклятых дварфов. А где твоя госпожа?

— С госпожой все в порядке, — Киоми, которой упоминание её повелительницы напомнило о долге, сдержала рыдания, понимая, что вряд ли дождется от мужчины сочувствия. Потерев ладонями красные глаза, она поднялась с камня, но в звоне браслетов, уцелевших после всех испытаний и бегства, звучала нота беспокойства и горечи. — Она жива.

— Хорошо, — попытался удержать её за руку Ветрис, но служанка увернулась от его прикосновения, отстранившись. — Я привел тхади и горцев, — немного преувеличил он свои достижения, умолчав, что был пленником и едва не утратил свои способности. Об этом, пожалуй, он не рассказал бы никому, даже если бы от того зависела его жизнь.

«Сердце Долины, наверное, сейчас заходится в бессильной ярости, пытаясь достучаться до меня, — подумал Коэн, озирая поле битвы внизу и не скрывая интереса. Боевая магия Тьмы была эффективной, и что греха таить, красивой. Властелин Севера перемалывал скорпионов, как мельница — зерно, оставляя после себя только шелуху сгоревших панцирей и пятна шипящего яда. — Хотя, Безымянных не поили настоями. Так что все в порядке».

Тхади, которые, как один, настояли на том, чтобы идти вместе с горцами, вытащили свои мечи, и подошли к краю обрыва. Затянув тягучую, как дуновение северного ветра, и такую же заунывную песню, они раскачивались, блестя в полумраке рассвета зеленоватой кожей на мощных мускулистых спинах. Внизу продолжалась битва Тьмы с серой смертью.