Тёмное солнце

В ушах стучало сердце. Как-то неровно, пропуская удары и замирая, но все еще упрямо продолжая жить и биться, будто ее крик, похороненный внутри, терзающий нутро и ломающий крылья о рёберную клетку, старался вырваться наружу, царапая стены тюрьмы из плоти и крови. Лаитан шепнула ему, успокаивая, что осталось недолго. Осталось совсем немного, и она выпустит его на волю, позволив метаться по миру в тщетных поисках милосердного забытья.

«А чего ты ждала от него, девчонка? Что он заплачет и откроет тебе объятия? Прижмёт к груди и скажет, будто ждал только тебя? Чего ты хотела от властелина севера, чья душа замёрзла пять сотен лет назад, чтобы только не достаться мне? Он пойдёт на любые жертвы, на любые гнусности, на все уловки и все средства, лишь бы уничтожить меня. Он плевать хотел на тебя, глупая ты маленькая девочка со своей наивной детской привязанностью к вездесущему безопаснику и притягательно опасному тёмному защитнику. На всех вас он плевал изначально, а еще меня называл гнусью! Кхе-кхе… теперь ты поняла, что я был прав? Теперь ты видишь грандиозность моих планов? Смерть — это единственное нерушимое состояние, которое дарует забвение и покой. А жизнь полна боли и разочарования. Во всяком случае, мелкая ты змейка, у тебя».

Голос Посмертника пропал так же быстро, как и появился. Лаитан даже не шелохнулась. По коже пробежался ветерок от дыхания Пеленгаса, но Медноликая смотрела вперёд пустыми глазами. Сейчас ее не испугал бы и Посмертник лично. Ее теперь вряд ли могло испугать хоть что-то — самое страшное случилось.

И глупо было бы думать, что это невозможно.

Не сам ли Морстен подтвердил ее догадки о том, что он вполне себе жив и здоров? Не он ли сказал ей, что ему не чужды радости и развлечения? Так чего она ждала, что он не отыщет себе на севере способную, умную и уж точно не такую трусливую и неумелую, как царица Империи, жену?

Лаитан молча отвернулась и зашагала прочь, не разбирая дороги. К ней подбежала Тайрат и Надира, всплеснувшая руками и едва не уронившая свою похудевшую за время похода сумку с травами.

— Я рад, что ты жива, — запоздало сказал Гравейн в спину удалявшейся Медноликой. Он принюхивался, стараясь понять, почудилось ли ему присутствие Посмертника, или он действительно дотянулся до них снова. Опять.

Лаитан не ответила, но Морстен и не ждал ответа. Он понимал, хотя и очень примерно, что творится внутри нее. Это было странно, словно вскрылась новая, неожиданная сторона личности Матери Матерей. Такая, о которой она сама не слышала ранее.

Северянин прошёлся между импровизированными постелями. Все, кто мог умереть, уже умерли, остальные шли на поправку. Свита Киоми поредела, из жриц Лаитан на ногах остались только Надира, Тайрат и Галан. Последняя щеголяла плотной повязкой на голове, сползавшей на глаза, и выглядела немного зеленоватой. Варвары-Безымянные, потеряв троих в ночном сражении, выглядели подавленными, но их раны затянулись полностью. Тхади, обильно смазавшись вонючими мазями и приняв внутрь грибные настойки, лучились здоровьем и энергией. Наименее пострадали горцы, занявшие во вчерашней стычке позицию невмешательства, и отделавшись только двумя ездовыми козлами, погибшими от случайных стрел.

Предводитель их отряда, которого звали Семь Стрел, сейчас как раз мялся у входа, удерживаемый одним из тхади. Заметив взгляд Морстена, горец вскинул подбородок и махнул рукой. Тхади заворчал, обнажая острые зубы, но услышал беззвучный приказ своего господина, и отступил в сторону.

— Твои слуги очень преданны тебе, владыка Севера, — проговорил Семь Стрел, разминая плечо, за которое его легонько держал тхади. Всего минуту, а левая рука горца до сих пор подергивалась от памяти прикосновения рослого охранника.

— Они не слуги мне, — пожал плечами Гравейн, изучая бледного и осунувшегося звездочета, проведшего бессонную ночь, и наверняка испытавшего немалый страх за провал своей миссии. — Они мои братья, пусть и не по крови. А братья всегда помогают друг другу, пусть со стороны это выглядит, как преданность и услужливость. У каждого — своя роль и свой путь. Скажи, у тебя есть братья?

— Нет, — слабо улыбнулся горец, непонимающе взглянув на властелина Тьмы, походившего сейчас на поседевшего, но еще крепкого и сильного солдата или наемника. — В горах сложно выкормить много детей, и не всем разрешается увеличить семью. Только лучшим. Но я пришел говорить не о семье.

— Дай угадаю, — неприятно дернул губами Морстен, настроение которого, немного улучшившееся к утру, сейчас стремительно приближалось к отметке «отвратительное», когда он представил себе сложности транспортировки раненых сестер и Киоми с Ветрисом. — Ты пришел ко мне с предложением о дальнейшем пути и способах организации перевозки людей.

— Не совсем, — блеснул взглядом Семь Стрел, и убрал прядь волос, упавшую на лоб. — Я предлагаю отправить наиболее тяжелораненых обратно в пещеры моего народа, выделив провожатых и уккунов. Дорога пряма и ровна, и за пару дней они доберутся обратно.