Тёмное солнце

Он пошатнулся, и посмотрел в небо. Солнца вставали к полудню, и тёмное ожерелье вокруг них истончалось с каждой секундой. Скоро его силы, подпитываемые жизнями немногочисленных тхади, закончатся, и он снимет Слово. Чтобы не тратить понапрасну солдат. В любом случае, Тьма своё дело сделала — перепаханное поле битвы было усеяно костями и прахом, а восставшие из могил, окружившие его сотню, уже не прибывали.

— Стоять насмерть, господин? — прорычал сквозь звон мечей и скрежет когтей по доспехам сотник, отражая высоким щитом прыжок мелкой, но юркой твари размером с кролика. Длинные когти проскрипели по темной стали, и располовиненный зверь упал к ногам Морстена, по привычке плюнувшего на труп. Вонь сгоревшего гнилого мяса отрезвила.

— Медленно отходим к воротам, — приказал он, отсчитывая последние секунды Слова. Из-за скопища тел, обычных и искаженных, вылетела стайка длинноногих псов, усаженных шипами, и пронеслась по головам напирающих на прогнувшиеся ряды тхади мертвецов. — Держать строй!

Небольшие твари размазались в прыжке, преодолев стену щитов первого ряда, мечи и копья второго, и истончившуюся донельзя завесу благословенной тьмы, разорвав глотки сразу трём воинам-ветеранам, перезаряжавшим тяжёлые арбалеты. Морстен, бывший ближе всего к рычащим и роняющим хлопья серой пены собакам, отмахнулся от них мечом, срубив две головы из трёх, но последний зверь, которого клинок лишь чиркнул по груди, вцепился Гравейну в левое предплечье.

Поднятый силой Посмертника пёс целил в глотку. Морстен подумал, что в этой, в общем-то, бестолковой стычке было много моментов, когда за действиями мертвецов угадывались осмысленные решения. Тактические решения. Словно кто-то управлял ими, подсказывая, где лучше ударить, а где обойти врага.

«Остаётся благодарить Отца, — невесело скривился он, возвратным движением клинка разрубая брызнувшее гнилой кровью тело пса, и стряхивая разжавшую челюсти голову на землю, — что Посмертник прежде всего Мастер, и плохо разбирается в механике сражений. Я бы с этими силами взял приступом Долину, а он положил всех в одной мясорубке с неполной сотней тхади».

— Сомкнуть ряды, кхабалги! — выругался сотник, вставая во второй ряд, и прикрывая собой господина. — За Север!

Сразу два мертвых зверя прыгнули на властелина с двух сторон. Синхронно и одновременно разинув пасти и оттолкнувшись от земли, они пронеслись над головами тхади, целясь в голову и глотку Морстена. Рука болела и потеряла чувствительность, а одним мечом, пусть и с пятисотлетним опытом, расправиться сразу с двумя псами он бы не успел. Когда вонь разложения ударила в ноздри, Морстен присел на корточки, позволив зверям вцепиться друг в друга и покатиться под удары клинков своих тхади. Вскочив на ноги, властелин успел заметить, как прямо ему в лицо летит нечто шипастое и колючее, словно надутый пузырь с иголками. С длинными и ядовитыми иголками. Гравейн плюнул, почти не надеясь на попадание. Однако, его слюна коснулась игольчатого тела, и в этот же миг его снесло в сторону ударом брошенного топорика, который кто-то метнул в угрозу от стен укреплений.

Шагавшие слитно, как один, тхади, уперлись задними рядами в ворота. Створки, дико скрипя, разошлись, и оттуда вывалились спешившиеся дварфы, построившиеся в небольшой клин. Одновременно с тем над частоколом глухо захлопали тетивы луков и арбалетов, посылая сверкающие чёрточки болтов и горящие стрелы через головы поредевшего отряда Морстена. Сам он, несмотря на то, что левую руку жгло огнём до самого плеча, сражался в первых рядах.

Тьма давно исчезла, вернувшись в породившую её землю. Под ярким жаром солнца гнилостные уроды Посмертника погибали от темных мечей тхади, заливая порченой кровью злосчастное поле. Гвардия северянина притомилась, и уже не выкрикивала оскорбления в адрес бессловесного врага, и рубилась молча.

Морстен едва не отмахнулся мечом, когда ощутил сзади чужое присутствие. Но, развернувшись, и стряхнув с лица капли пота, ему пришлось опустить взгляд вниз. Дварф в надвинутом на самые брови шлеме посмотрел на него угрюмым взглядом светлых серых глаз.

— Гуррун, — буркнул он, ударив себя перчаткой в нагрудник. — А ты, стал быть, Чёрный Властелин?

— Морстен, — без лишних церемоний выдохнул Гравейн. — Будем сражаться, или разговоры разговаривать?

— Кажется, мы сработаемся, — ухмыльнулся дварф в топорщащиеся под носом картошкой седые усы, и перехватил секиру поудобнее. Ну, Морстен-горстен, подвинься, сейчас мы покажем тебе, как надо биться. Гуррун хадб-шаггазад, ха!

«Гуррун начал путь славы, — перевёл Морстен, пропуская небольшой клин закованных в тяжёлые доспехи и от того казавшихся кубическими подземных воинов. Секиры, топоры и широкие мечи в их руках казались налитыми синевой, и, едва прикоснувшись к телам противников, буквально размылись в движении, разрубая плоть так же легко, как воздух. — Хорошо идут. Надо помочь».

— Держать центр, — ударил он по плечу сотника, не обращая внимания на боль в руке. — Сейчас дварфы разрубят их строй пополам. Потом нам придётся ударить на левый фланг…