Тёмное солнце

Лаитан не верила своим глазам. Перед ней снова были залы дворца Империи, такие же пышные и чистые, какими она их оставила недавно. Или это было давно? Время теперь не имело значения, ничего теперь не имело значения. Жрицы танцевали в честь возвращения госпожи, Мастера готовили кузницы и раздували меха горнил, в которых сгорят жертвенные подати, живые лазутчики и дети проклятых матерей, пошедших против Закона.

— Закон един! — гремело под сводами дворца. — Закон един для всех! Только жрицы имеют право решать, кому стать матерью, как зачать дитя!

Лаитан уже пила сладкое розовое вино, приятно освежавшее тело и разум, а вокруг продолжали танцевать девушки, чьи тела в бронзовой коже, будто резные статуэтки, чётко вырисовывались на фоне светлых драпировок и мраморных узоров на стенах.

— Закон гласит, что Медноликая Лаитан последняя мать матерей! И да будет так!

— Да будет так! — закричала сама Лаитан, звякнув браслетами и присоединяясь к танцам. Смех и веселье, переполнившие разум и чувства госпожи Империи, бились в её крови золотыми искрами, пока она не увидела чёрную кляксу темноты, расползающейся от дальнего угла. Медноликая застыла, с её губ медленно сползла радостная улыбка. Она оглянулась, покрутила головой, надеясь отыскать поддержку у своих телохранительниц, но остальные будто не видели пятна Тьмы, ползущей прямо к Лаитан. Госпожа достала свои черные клинки, но ледяная струя холода, протянувшаяся прямо из черноты, в мгновение ока превратила оружие в распавшиеся, треснувшие от холода обломки. Прочная и неувядающая от времени сталь Империи сдулась и распалась на части, глухо звякнув о мраморный пол под ногами. Лаитан отступила на шаг, в сердце появился страх, но в тот же миг тьма, поднявшись будто животное, покачнулась, обретая форму кошки размером с саму Лаитан, и, припав к земле, прыгнула в сторону. Сотканное из тьмы животное повернуло к Медноликой морду, раскрыло пасть в беззвучном мяуканье, и снова прыгнуло в дальний угол зала, где коридоры вели дальше, к лестницам и кузням. Лаитан пошла за ней, оставив позади веселье и зовущих её сестёр. Чьи-то руки хватали госпожу за запястья, и она сначала пыталась злиться, но потом, устав уклоняться от касаний, начала зло вырывать свои руки из цепких пальцев сестёр, сгрудившихся в единую массу.

Через некоторое время Лаитан уже бежала прочь, а за ней, шумя и прокатываясь по переходам дворца, неслась, растекаясь на поворотах, людская масса. Огромная кошка вела её сквозь знакомые и полузабытые коридоры, все дальше погружаясь в сердце дворца. В итоге Лаитан встала перед неприметной дверью, на которой было начертано двойное солнце, окружённое несколькими кольцами черного, золотого, медного и белого цветов. Призрачное животное легко толкнуло лапой дверь и замерло на пороге. Лаитан шагнула внутрь, стараясь запереться от воющих и пугающих её сестёр и служанок. Справившись с затвором, Медноликая оглянулась и замерла в ужасе.

Прямо перед ней, чуть на возвышении, лежала она сама. Рядом замерли старые жрицы, чьи морщинистые лица были столь стары, будто они существовали все эти тысячи лет после основания Империи.

— Это будет в последний раз, — сказала одна из них, посмотрев на медноволосую женщину, укрытую простыней. Женщина была либо мертва, либо крепко спала. Вторая старуха в церемониальных одеждах поджала губы и сказала в ответ:

— Материала было достаточно, но не бесконечно. Часть испортилась, когда произошёл сбой системы контроля почти тысячу лет назад.

— Ты взяла это из памяти? — обратилась к ней первая. Её собеседница кивнула, сложив руки на впалой груди.

— Если бы все шло, как надо, мы то же были бы юны и прекрасны, обновляя себя и загружая память прожитого, как в это дитя.

— Материал прошёл проверку, прежде чем оказаться в лоне матери? — спросила третья, доселе молчавшая жрица. Две первые согласно кивнули, и одна из них сказала:

— Заданные параметры роста, веса, внешности, пола и возраста вхождения в силу. Генетические маркёры говорят о катастрофическом снижении порога защиты от старения, к тому же, с каждым поколением мы теряем концентрацию силы в крови объектов.

— Да, и потому это будет последний раз. У нас больше нет пригодного материала для оплодотворения клеток носителя.

Все трое повернули головы в сторону, Лаитан тоже посмотрела туда. Открытая крышка из прозрачного материала, похожего на шлифованный кварц, дымилась холодным паром, и Медноликая даже тут чувствовала исходящий от этой открытой ёмкости холод. Лаитан посмотрела на кошку рядом, та умывалась.

— Завершаем процедуру, новая карта готова. Имя следующей матери матерей?

— Лаитан, — ответили вопрошающей.

Лаитан в ужасе уставилась на чёрную кошку, которая, словно улыбаясь, открыла пасть и прыгнула на неё, заставляя очнуться от морока. Последнее, что успела услышать Медноликая, шёпот в разуме, заставляющий стереть страх:

— Ты нужна мне, чтобы хозяин вернулся.

«Тьма», — в ужасе закричала мысленно Лаитан.

Открыв глаза, она её и увидела. Темноту. И услышала только шорохи сбивчивого дыхания, да сладостные стоны жриц неподалёку.