Тёмные души

Попрощавшись с колдуньей и служителем, я проверил заклинание слежения. Оно, конечно, за эти часы ослабло, но, прикинув примерное расстояние, я посчитал, что быстрым шагом успею добраться до цели.

Людей на улицах было немного. Сказывалось то, что после прошедшей грозы сильно похолодало, и теплолюбивые горожане предпочли или разойтись по домам, или собраться внутри уютных ресторанчиков. Да и сам я – хорош! Столетия прожил в Старом Свете с его промозглым дождливым климатом и снежными зимами и вдруг быстро, меньше чем за месяц, отвык от холодов. Сейчас даже в плаще меня пробирал озноб.

Улица, на которую меня привело заклинание, оказалась приятной. Большие двухэтажные дома за ажурными оградами, конечно, не тянули на поместья аристократии, но принадлежали людям зажиточным, не знающим нужды. В окнах горел свет, с кухонь слышался звон приборов и бокалов. Из нескольких приоткрытых форточек доносились веселые беседы, слышался детский смех. Учуяв чужака, за крайним забором тревожно гавкнула собака.

Одинокая фигура, закутанная в плащ, могла привлечь излишнее внимание. Приметив нужный дом с большой террасой и арочными окнами, я свернул в темный проулок. Знакомый азарт наполнял меня, вызывая в пальцах приятную дрожь предвкушения. Жертва сегодня попалась что надо – нестарый и здоровый ублюдок, которого не жаль отдать Костлявой.

Пробраться задними дворами труда не составило – на всех придомовых территориях соседей росли пышные кусты. Так что, пригибаясь то за жасмином, то за шиповником, я успел как раз в тот момент, когда заклинание слежения истаяло. Выкрашенный светло-коричневой краской дом, с небольшого балкона которого свешивались гибкие лозы винограда, категорически не подходил мерзавцу, мучившему Мартина. И ровно подстриженная лужайка, и кашпо с бегониями над задней дверью – все словно бы принадлежало другому человеку. Может, этот ублюдок просто гостит здесь? У каких-нибудь хороших друзей, к примеру.

Прокравшись под большое незанавешенное окно на первом этаже, в котором горел свет, я осторожно заглянул в дом. Ублюдок сидел на диване и с громкими стонами терпел, пока уже знакомый, Триада бы его побрала, целитель Эдер водил крупным амулетом над его левой рукой. Кости правой срастить он уже успел – положение локтя было правильным.

Рядом с целителем стояла, молитвенно сложив ладони, женщина в домашнем льняном платье.

– Тебе обязательно нужно сообщить страже о нападении! – явно уже не в первый раз просила она.

– Сказал же, что не разглядел его! – прорычал мужчина и вскрикнул, когда Эдер переложил амулет чуть выше. – Триада с деньгами и руками – жив, и хорошо!

Я остолбенел.

Как это – не разглядел?! Я стоял перед ним в одном полотенце. Меня не разглядел бы разве что слепой. Или этот ублюдок не признался, где именно с его руками приключилась беда? Неужели эта особа – его жена?!

– Послушал бы супругу, Джулиан, – мягко заметил господин целитель, – возможно, были и другие нападения. Стражу нужно хотя бы поставить в известность, пусть риск поймать вора невелик.

Это я вор?! Я с силой сжал кулаки, чувствуя, как внутри закипает злость. Что ж, кое-что, Джулиан, я у тебя действительно украду – твою душу и жизнь. Но какой мерзавец! Дома ждет прекрасная жена – лица женщины я не видел, но не мог не отметить приятную пышную фигуру и золотистые волосы, уложенные в аккуратную прическу, а этот ублюдок навещает по борделям юношей и предпочитает обходиться с ними пожестче.

– Скоро там? – сдавленно просипел Джулиан, откидываясь на диване.

– Минут пять, – господин Эдер сверился с показаниями амулета, – тебе повезло, что перелом закрытый, без смещения и осколков. Нападавший явно знал, что делает.

Ха! Знал бы я – вообще раздробил бы кости этому подонку!

– Сходи к стражам, Джулиан, – продолжил увещевать мужчину целитель, – они обязательно послушают такого уважаемого представителя торговой гильдии, как господин Нерезза.

– Папочка!

Мое сердце пропустило удар – по лестнице скатились, другого слова и не подберешь, двое мальчишек примерно шести и трех лет.

– Тебе уже лучше? – спросил старший, придержав брата, который попытался залезть отцу на колени.

– Вы почему оставили сестру одну? – нахмурилась женщина.

– Я положил ее в манеж, – тут же отчитался старший мальчик, – не выберется. Мы есть хотим!

– Есть! – звонко согласился младший.

Оба братика, такие же светлые, как мать, были одеты в одинаковые опрятные пижамы в клетку, на старшем – синяя, на младшем – зеленая.

– Сейчас господин целитель закончит, и мы вместе сядем ужинать, – смягчилась женщина и потрепала обоих сыновей по волосам, – все уже готово. Мойте пока руки. А я пойду – возьму вашу сестренку, чтобы она не заскучала одна.

Внутри меня боролись горечь, ненависть и отвращение. Если бы можно было убить этого мерзавца дважды, я сделал бы это с особым удовольствием. Ему самому не было противно после борделя обнимать детей и целовать жену?! Неужели нельзя себя пересилить? И ведь семья Джулиана никогда не узнает, каким он был на самом деле, и будет искренне оплакивать его.