Тёмный

Стены родного университета словно хотели исторгнуть его из себя, как только он переступил порог. Теперь, когда выстроили роскошное здание — новый корпус бывшей архитектурно-строительной академии, прежний ореол уюта рассеялся. И все чаще Герман вспоминал те дни, когда он начинал обычным преподавателем на кафедре финансов в старенькой, доставшейся от районной школы советской постройке. Несмотря на то что коллектив в те времена был не так и велик, дух энтузиазма тащил вперед, как попутный ветер гонит громадный корабль по капризным волнам. Все были одной семьей и студентов знали в лицо. А сейчас в составе Сибирского федерального университета строительная академия стала еще одним винтиком в большой махине, которая причесывает всех под единые стандарты образования, надев однообразные маски безразличия. Все, что теперь требовалось — выполнять планы и следовать указаниям.

Но все же это утро было иным…

И не потому, что Марина не вернулась. Не потому, что не отвечала на звонки. Что-то иное готовили эти стены.

— Доброе утро, Герман Петрович! — без привычной задоринки проговорила Ирка.

Обычно громкая и розовощекая пятикурсница с экономического факультета сегодня была бледна как никогда.

— Доброе, Кастинцева, — сухо ответил он и прошагал дальше, но все еще ощущал спиной цепкий взгляд, словно кто-то ухватился за полы пиджака.

Поравнявшись с аудиторией, Герман Петрович вынужден был даже взглянуть на часы, так было бесшумно, что совсем несвойственно для предваряющих долгую и нудную лекцию минут. Что ж, время как раз подходит, и студенты собрались, но были они какие-то притихшие.

— Здравствуйте, Оленька! — поприветствовал Герман аспирантку, войдя в кабинет кафедры финансов. — Что-то сегодня невероятно тихо у нас.

— Да, Герман Петрович, — слегка растерянно отозвалась молодая девушка. Вид у нее был действительно несобранный. Помявшись у письменного стола, Оленька сделала шаг к Герману и произнесла почти шепотом: — У нас тут такое случилось, Герман Петрович!

— Что же могло случиться с самого утра? — как можно бодрее попытался выговорить он. Уж больно хотелось приподнять дух бедной коллеге. Да и свое расстройство выдавать совсем ни к чему.

— Ох, да это даже не с утра… Просто мы узнали только сегодня, — нижняя губа молодой девушки начала предательски дрожать, — вы же помните Олега Мартынова? Ну он у вас диплом собирался писать, такой очень сообразительный парень?

— Конечно, помню! Мы уже начали. Он статьи да расчеты мои обрабатывал.

— Так вот, — голос сорвался, и Оленька всхлипнула, — его больше нет.

— Как нет? — Герман опустил портфель на стол и уставился на аспирантку.

Оленька еле сдерживалась. Поймав рукой выкатившуюся слезу, она глубоко вздохнула и продолжила:

— Умер он. Подробности пока не говорят. Но вроде как на самоубийство похоже.

— Господи! — вырвалось у Германа. Руки плетями повисли вдоль тела. Портфель, лишившись поддержки, с грохотом плюхнулся на пол. — Как же так?

— Да. Представляете, какой кошмар? — всхлипывала Оленька. Слезы из ее карих глаз уже потекли ручьем. — Я не знаю, как сегодня проводить у его группы семинар… Они там все только о нем и говорят.

Сейчас как раз предстояло читать лекцию группе пятикурсников, где учился смышленый Олег. Герман любил этого паренька самой искренней преподавательской любовью. В юном финансисте Герман Петрович видел большой потенциал, как обычно говорят о перспективных молодых людях. И действительно, они уже начали работу над дипломом. Герман делился с Олегом своими идеями. Уже и план составили, по которому даровитый студент должен был развивать мысли своего руководителя.

— А я совсем не могу сдерживаться, слезы так и льются… Вот как мне семинар у них вести? — совсем расчувствовалась Оленька.

— Н-да… Что ж это он так? Ведь по нему и не скажешь, — в задумчивости рассуждал Герман.

— Да! И никто не ожидал, — подхватила Оленька, — все у него хорошо было. Говорят, он так радовался, что вы его к себе на диплом взяли.

— Ладно, Оленька, успокойтесь. — Герман попытался взять себя в руки. Негоже ему, взрослому мужчине, распускать нюни. Да еще и в присутствии молодой особы. — Может, я отпущу их после лекции. Смысл их сейчас загружать? Им тоже в себя прийти надо — друга как-никак потеряли.

— Да-да, Герман Петрович, — пролепетала аспирантка, — я согласна! Только с вами еще после лекции Степан Федорович поговорить хотел.

— Хорошо, Оля.

Мысли путались в голове, вырисовывая сложный лабиринт из потрясений и проблем. То всплывал перед глазами образ юного студента, так неожиданно лишившего себя жизни, то мерещились холодные глаза Марины, и снова ощущался ожог от пощечины. Обида и злость оседали тяжелым грузом в груди, а на поверхность всплывало саднящее чувство потери. Словно смерть прошла совсем рядом, и ее холодное дыхание до сих пор ощущалось в воздухе. «Как же можно забирать таких молодых?» — звучал в душе протест. «И как смотреть в глаза его сокурсникам? — думал Герман. — Ведь они чего-то ждут от меня. Да, и в глазах Ирки ведь точно было ожидание, а я и не понял сразу».