Тёмный Человек

– Это уже другая история. – произнес священник. – Страшное предание о семи сестрах пошедших в лес собирать ягоды, заблудившихся и утонувших в этом болоте. Их мать сошла с ума и умерла, но ее дух до сих пор бродит вокруг топи, зовя погибших дочерей. Если в глухую ночь оказаться на болоте, то можно услышать ее голос. Так люди говорят. Эта лесная сторона вся наполнена подобными сказаниями. По большей части жуткими.

– Как же нам попасть в Старый Вилемов Двор? – вернул нотариус отца Цедрика из прошлого в настоящее.

Тот пожал плечами.

– Это несложно. Я попрошу кого-нибудь из селян проводить вас туда. Через болото проложена гать из бревен. Кони по ней не пройдут, но вы сами вполне можете перебраться на ту сторону.

– А в старом селении еще кто-нибудь есть? – спросил ротмистр.

Отец Цедрик почему-то сделал рукой охранительный знак.

– После пожара почти все жители перебрались сюда. На прежнем месте осталось лишь несколько стариков, не пожелавших переселиться. Постепенно они все отправились в Темную Долину. Сейчас за болотом живет только Амброзия. Ей должно быть лет сто.

– Может быть, она уже тоже в Темной Долине? – усмехнулся Гильбоа.

– Не думаю. Хотя старуху давно никто не видел, наши селяне раз в неделю приносят ей еду и оставляют у дверей ее хижины. Еда исчезает, значит, Амброзия еще жива.

– Вы сказали, ваша святость, что до прежнего селения всего одна лига? – спросил Мартиниус.

– Именно так, месьер нотариус. Как известно, в одной гведской лиге четыре гведских мили. Одна гведская миля составляет четыре тысячи стандартных шагов. Значит, расстояние от Нового Вилемового Двора до Старого Вилемового Двора составляет шестнадцать тысяч стандартных шагов.

Мельхиор про себя усмехнулся. «Числовед!»

Мартиниус повернулся к измаявшейся племяннице, которая все то время, пока шла беседа, нетерпеливо ерзала на стуле.

– Мне кажется Барабара, что тебе не стоит ехать с нами за болото. Нам придется оставить коней у гати и дальше идти пешком. Это слишком далеко для тебя, деточка.

Барабара грозно взглянула на маленького родственника и сказала своим самым капризным голосом:

– Мы с Харизмой поедем с вами, дядя Бенедикт!

Нотариус только беспомощно вздохнул. Что тут скажешь? Маленькая женщина… Улучив минутку, Гильбоа, наконец, задал отцу Цедрику вопрос, ради которого он примчался в Вилемов Двор:

– Скажите, ваша святость, вы сегодня не видели в селении незнакомую прекрасную деву?

Священник подумал, припоминая.

– До обеда я находился в церкви. Незнакомцев не было. Только какой-то несчастный слепец в одеянии прокаженного утром поднимался на холм. Бедняга постоял у входа в церковь, но заходить не стал. Ушел.

Нотариус тихонько шепнул Мельхиору:

– Ведьмы ведь не могут войти в церковь! Вы понимаете, мой юный друг, что это значит?

Помощник ответил своему патрону недоуменным взглядом.

Глава двадцатая. Через болото

К топи Семи Сестер путешественников повел Страшила – худой, пугливый селянин средних лет в серой домотканой рубахе. Видно было, что Страшила ни за что бы не согласился, если бы его попросил об услуге не отец Цедрик. Как откажешь священнику? Он же самый уважаемый в селении человек! А если самому Страшиле что-нибудь понадобится от его святости? Например, дать имя новорожденному? По стародавней гвинской традиции детей здесь называли не родители, а священники. Затаит на тебя обиду святой отец и назовет твоего ребенка каким-нибудь замысловатым, а то и приносящим несчастье именем. Тогда беды не оберешься! Пришлось Страшиле брать палку с ножом, вставать во главе маленького отряда и споро шагать к лесу по еле заметной в траве тропинке.

Ротмистр Гильбоа присоединился к нотариусу и его спутникам. Возможно, что его прекрасная дева тоже отправилась в Старый Вилемов Двор. Гусар решил проверить это предположение.

Цепочка всадников: Мельхиор на Упрямце, Мартиниус с Барабарой и Харизмой на Копытце, Гильбоа на Играе и пеший Страшила впереди, углубилась в лес. Под сенью деревьев царили полумрак и прохлада. На полянках играли веселые солнечные лучики. В кронах шумел ветер. Из-за этого шума казалось, что лес наполнен непонятной, но бурной жизнью. Впрочем, так оно и было. С ветки на ветку перелетали птицы, в дуплах деревьев прятались пушистые белки, в кустарнике возились дикие кабаны, между сосен мелькнул темный силуэт лося. Но наши, рожденные в городе, герои в лесу были слепы и глухи.

Страшила замедлил шаг и поравнялся с Копытцем.

– За болото я с вами не пойду, уважаемые, – угрюмо произнес он. – Доведу до гати и покараулю коней, пока вы не вернетесь.

– Боишься, Страшила? – весело крикнул ему ротмистр, услыхав слова селянина. Тот исподлобья глянул на нарядного гусара.

– А как же не бояться, месьер офицер? У нас найдется немного смельчаков, чтобы сходить за гать. Даже днем. А ночью вообще никто не пойдет!

– Ну, ты-то, Страшила, к смельчакам явно не относишься, – продолжал подсмеиваться Гильбоа над проводником.

Страшила сделал охраняющий знак.