"Тёмный фаворит" Особый случай

Разговаривали они минут пять. Потом барин

протянул Полянскому конверт.

Когда наездник ушёл, незнакомец подозвал

Кузьму. Заказав самого лучшего коньяка и

лимонада, поинтересовался:

- Подскажи, любезный, у кого здесь на

завтрашние бега поставить можно?

- У Курносого. Другие букмекеры ещё не

пришли-с.

- А ты случайно не знаешь из какого расчёта

он ставки на Зиму принимает?

- Знаю-с. Один к пяти.

-

Недурственно, весьма недурственно.

Сделай, братец, одолжение, пригласи его сюда.

Курносый долго ждать себя не заставил:

- Чем могу быть полезен, сударь?

Барин достал из туго набитого бумажника

сторублёвку:

- На Зиму.

- Сколько поставить хотите?

57

- Что за странный вопрос? Разумеется, все.

Букмекер не смог скрыть растерянности.

- Впрочем, чего уж мелочиться, - барин

снова достал бумажник. - Ставлю двести рублей.

Лёха Курносый, когда трезвый, соображает

быстро. Если игрок, после того как посекретничал

с наездником ставит на его лошадь целых две

сотни, значит в выигрыше не сомневается. Не на

того напал, подумал Лёха, ищи других дураков.

- Я, сударь, человек честный, вам это любой

подтвердит. Врать не стану, не располагаю такими

средствами, чтобы ставку вашу взять. Больше чем

красненькую принять не могу. Но подскажу

солидных букмекеров, которые по крупному

играют. Вот в «Мавритании»...

-

Избавьте меня от своих советов,

любезный, - поморщился барин. И негромко

добавил. - Что за времена наступили? Крутится

вокруг бегов всякая рвань безденежная. Ужас!

Допив коньяк пополам с лимонадом

незнакомец ушёл...

- А у Лёхи глаза сразу загорелись, -

рассказывал половой. - На этом дельце, говорит,

легко хорошие деньги заработать можно.

Пообещал мне пятёрку за молчание, а сам к

Михал Абрамычу помчался. Потом собирался и к

Сергею Савельевичу в «Мавританию», к

Кузнецову на Башиловку, к Актёру...

Кузьма

перечислил

десяток

крупных

букмекеров.

58

- Понятно. А с чего ты этого господина

седым барином прозвал? - Гирин достал записную

книжку.

- Он не старый ещё, лет за сорок. Усы и

брови чёрные как смоль, а голова совсем седая. А

то, что барин это по повадкам видно. Сразу

чувствуется, привык распоряжаться. И одет

богато. Сюртук чёрный тонкого сукна. В галстуке

золотая булавка с брильянтом. А в петлице

георгиевская ленточка. Не иначе, как генерал.

Потратив

ещё

несколько

минут

на

расспросы Гирин выяснил, что роста незнакомец

среднего, телосложения плотного, глаза у него

голубые.

- О нашем разговоре никому ни слова, -

предупредил Гирин и протянул Кузьме рубль. -

Держи. А от Курносого, чует моё сердце, ты

ничего не получишь.

У входа в трактир Семён встретил

Курносого. От того уже за версту разило водкой.

- Хотел я, Лёха, Зиму сыграть.

- Сколько угодно. Десять к одиннадцати.

- Да ты, что? - притворно изумился Семён. -

Ведь ещё утром на неё один к четырём, а то и к

пяти ставили.

- Так то утром, - Курносый пошатнулся и

схватился за стену. - А сейчас Зима первый

фаворит. Темнили её наездники, будь они не

ладны. Но шила в мешке не утаишь. Слава богу не

59

перевелись ещё на Руси такие умные люди, как

Алексей Балясин.

Глава 7

ПЕТЕРБУРГСКИЙ СЫЩИК

Гирин знал, что Кузьме, давнему «агенту»

Лавровского, можно верить. Он никогда ещё не

подводил.

Но,

что-то

в

его

рассказе

настораживало. Не сходятся концы с концами.

Не секрет, многие наездники делятся

сведениями с играющими. Одни из-за показного

уважения, которое оказывают им. Другие падки

на дармовое угощение. А кое-кто не прочь и

лишнюю красненькую отхватить. Но Пётр

Полянский не из таких. Льстивые похвалы ему ни

к чему. И без них знает, что по мастерству и

удачливости сравнялся с лучшими русскими

ездоками. За последние пять лет только на

столичных ипподромах выиграл он семнадцать

больших призов. В прошлом году за искусную

езду получил похвальный лист Московского

бегового

общества.

К

халявной

водке

равнодушен. Непьющий он. Ну разве, в праздник

или с устатку примет одну-две рюмки. А что

касается денег, так он их и честным путём

зарабатывает побольше многих других.

Да и не верилось Семёну, что Зима может

взять Бльшой Московский приз. В прошлое

воскресенье видел в каком состоянии пришла она

к призовому столбу. Вся в мыле. Старый наездник

60

Герасев, с которым после бегов сидели у «Яра»,

только головой сокрушённо качал:

- Погубят лошадь. Она зимой в Питере

каждое воскресенье бежала. Да ещё как!

Резвейшей кобылой сезона была... Ей после этого

роздых надо бы дать, а Кочергин её в Щигры

отправил.

Хозяин

Зимы

Иван

Кочергин

был

действительным членом созданного недавно в его

родных Щиграх общества охотников конского

бега. Не смог он отказать себе в удовольствии

похвалиться перед земляками одной из самых

красивых и резвых кобыл страны. Из Щигров

Зиму повезли в Курск, потом в Орёл, Елец, Тулу...

Призы, аплодисменты публики и восторженные

отзывы местных газет грели душу владельца. Но к