Тёмный голос

Я глубоко вдохнула. Ладошки вспотели, а желудок предательски заурчал.

– Я подумала и решила…

– Я тоже подумал, – он перебил меня резко, взял за руку. Его глаза были беспокойны. – Прости, что перебил, – начал любовник. – Тебе надо съехать с этой квартиры. Как ты здесь живёшь?

Он серьезно осматривал моё жилище.

– Это не место для такой красивой девушки, как ты, – поглаживая меня по бёдрам, рассуждал он. – Позволь мне снять для тебя хорошее жилье. Вообще у меня идея сделать ремонт в нашем гнёздышке. Как ты на это смотришь? Ты ведь достойна хорошего дома. Ты самая красивая и умная женщина, которую я встречал…

Я сглотнула сухой комок, вот и всё. Я онемела. Послать бы все к чертям. Уйти от него это означало бороться за себя, за свою жизнь! В мыслях я думаю об этом, но на деле я даже не пошевелю пальцем. Он нагло покупал моё время, а я молчала. Я согласна на стабильность – гнилую и тяжёлую. Я размышляла: Марк мог решить мои финансовые и бытовые заботы, а за это я буду платить своим телом. Пусть пользуется, всё равно через несколько месяцев его начнут жрать под землёй черви, так что пока оно тёплое и живое, может сослужить мне неплохую службу, буду его продавать, а потом залезу в петлю и всё. К 27 февраля я морально доведу себя до нужной кондиции, и всё пройдёт гладко. Пути назад не будет. Исчезнут глупые вопросы: «Зачем мне жить?». Теперь же в голове бился иной вопрос: «Как себя убить?».

22

Время текло своим чередом. Я закрывала глаза на приступы ревности, они проявлялись всё чаще. Марк контролировал меня. Это было ненавязчиво, но, тем не менее, приятного мало… Чужая жизнь разворачивалась передо мной, и я была в ней не участница, а безмолвный зритель глупого, дешёвого сериала.

Еженедельно я получала что-то вроде зарплаты, которую добросовестно откладывала на свои похороны. Не хочу, чтобы мои родственники тратились. Мои желания просты: самый дешёвый гроб, одежда, которую оставлю с пометкой «на смерть», и обязательно кремация. И это самое главное! Я не могу допустить, чтобы жирные, белые черви и их личинки жрали мою плоть. Когда я думаю об этом, меня выворачивает наизнанку. Гнилостный, сладковатый запах преследует, я отчётливо чувствую его. Иногда по утрам, едва открыв глаза и сразу же погрузившись в тяжёлые мысли, я слышу, как он идёт изнутри, и мне кажется, что я разлагаюсь живьём. Мне было сложно понять – это жестокие игры моего разума или следствие больного желудка? Единственное, чего я не хочу, чтобы это продолжилось и после смерти.

Огонь – это очищение, это свобода! Он превратит моё тело в горсть невесомой, серой пыли. Потом чьи-то знакомые руки развеют её, и ветер разнесёт частички меня по белому свету. Хорошо бы это сделать на окраине деревни, той самой, где прошло моё детство, где жили и живут мои предки. Там есть крутая гора, лесистая, убегающая вверх, над самым озером. Именно там, на опушке ельника, ветер подхватит меня и подымет высоко-высоко. Я буду летать вместе с птицами, кружиться в замысловатых потоках воздуха и медленно опускаться вниз. Я буду покоиться на глади мелких озёр, смешаюсь с водами лесного, чистого ручейка, упаду на влажный мох, на пыльные улицы, на крыши домов. Серый пепел будет среди фруктовых садов, жёлтых рапсовых полей и даже на старом кладбище. Развейте меня на закате, я так люблю это время. На исходе тёплого летнего вечера моя душа обретёт покой. И если невидимый певец затянет звонкую трель, это будет очень мило.

Я потрогала пухлый конверт: здесь больше денег, чем стоит кремация и гроб. Остальное они могут тратить на всё, что посчитают нужным: поминки, памятник. Хотя и первое и другое, я считаю вздором. Все эти застолья нужны, чтобы некоторые могли нажраться до поросячьего визга. Памятник – своеобразное мерило любви к усопшему. Пусть поставят его обязательно, люди у нас не привыкли к кремации и тем более развеивать прах. Живые требуют кусок гранита, с которым можно разговаривать. Все эти мероприятия после смерти совершаются не для усопшего; всё делается для живых, для утешения либо успокоения совести. Потому, что так принято. Это они будут есть, пить, а затем любоваться красивой надгробной плитой.

К тому моменту мне будет всё равно.

Он выбрал меня. Что им двигало? И этот вопрос мне нужно было задать изначально, а не идти на поводу у своих эмоций и соглашаться на сладкий пряник. Марк – человек бизнеса, практичный и с аналитическим складом ума, он даже пальцем не пошевелит, если не видит выгоды.

Я была наивна в своих суждениях, полагая, что он делает всё ради секса. В наших отношениях бывали моменты, когда в моей голове появлялись мысли о любви. Вдруг это случилось на самом деле, и меня любят, любят не за что-то, а просто так. Любят такой, какая я есть. Мне хотелось в это верить. И, когда я была готова к чему-то большему, Марк сорвал с меня пелену надежды, в которую я пряталась и надеялась на его любовь.